Семь утерянных драхм - Станислав Сенькин Страница 28

Руки Михаила стали трястись, и он убрал их от лица. Перед глазами он увидел монаха-оборотня, который по виду отличался от остальных тварей. Казалось, он здесь главный. В этом царстве безличной тьмы он казался единственно живым. Но его злоба превосходила злобу любой из тварей. По одному мановению этого чудовища преддверие ада становилось самим адом. И Михаил понял, где он мог видеть этого монаха. Он видел его в зеркале. Это был он сам.

Птица вырвалась из груди, надежда покинула Михаила, — и он очутился в мире, где огнь не умирает и червь не усыпает. И тут дверь Иверской часовни отворились… и Михаил проснулся в трепете и холодном поту.

Утром Михаил позвонил отцу Димитрию и напросился на исповедь. Он говорил, что готов даже отсидеть срок, но только бы не попасть после смерти туда, где огнь не угасает и червь не умирает. Видимо, страшные видения эти, по Своей глубокой милости, попустил ему увидеть Господь Бог. Да и не только для него это стало откровением и встряской, но и для отца Димитрия, и для меня самого, грешного.

Среди прихожан отца Димитрия был один высокопоставленный чиновник из московской прокуратуры, он помог организовать встречу Михаила с нужными людьми, — и следствие начало работу над разоблачением банды квартирных мошенников…

Когда я слышал гордые, в хорошем смысле, нотки в повествовании отца Димитрия, когда он описывал помощь этого прокурора, я подумал, что мы — православные верующие — в России находимся на положении диаспоры. Я часто думал, что будет, если наши православные будут заниматься активным миссионерством и ходить по квартирам с религиозной литературой. Наверное, так же будут спускать по лестнице как иеговистов или пятидесятников. К православным у нас в России относятся тоже не очень хорошо. А вот как диаспора среди враждебного населения, мы можем выжить. Тем более, что власть учитывает культурное и политическое значение Православия и держит нас на особом счету. И тут получается, что мы можем воспользоваться преимуществами как диаспоры, так и уникальным, господствующим положением среди остальных религий. Ну да это так — мои стариковские мысли. Надо поменьше читать эти современные книги, а то сам того и гляди обашмечусь…

Во время следствия никто из бандитов о Михаиле, слава Богу, не вспомнил. Но это может произойти во время суда. Бандиты могут «вытащить» еще одно имя, хотя бы для того, чтобы затянуть следствие и отправить дело на дополнительное расследование. Оказывается, об этом деле говорили даже по телевизору. Правда, я уже давным-давно не смотрю телевизор, только слушаю новости по «Маяку». Незадолго до суда Михаил с Ириной решили пожениться и обвенчаться. Михаил вначале не хотел этого, в том смысле, чтобы в случае его ареста она не связывала себя обязательствами. Но на этом настояла сама Ирина. И отец Димитрий обвенчал их…

Батюшка, который оказался приятным человеком, хоть и с башметинкой, сказал мне, что на следующий день будет суд над членами шайки. И он приехал в Сивое не только приложиться к чудотворной иконе и познакомиться со мной, но и привёз поклон от самого Михаила. Тот просил простить его и уверял, что сам простил меня от всего сердца. Слава Богу! Я старался не показывать своих чувств перед молодым батюшкой, но почувствовал внутри себя большое облегчение. Наконец через столько лет, Матерь Божия утешила меня. Огорчало, правда, что несчастный Мороз бесследно сгинул.

Но, даст Бог, и с ним всё хорошо. Мало ли как в жизни бывает. Может быть, притулился где-нибудь, женился и решил порвать с прошлым, а родителей просил никому о нём не говорить. Но это ладно — надо молиться за него, как за живого, а там Господь сам управит.

Значит, попросил меня отец Димитрий сугубо помолиться в день суда, чтобы не случилось ничего непредвиденного у Михаила, и Господь не допустил трагедии. Я, конечно, согласился помолиться и просил батюшку Димитрия молиться за меня, грешного, а также позвонить, когда суд завершится, чтобы знать результат… Просьба помолиться для священников служит чем-то вроде «прощайте» и не всегда воспринимаешь её буквально. Но тут был случай, когда и я, и отец Димитрий считали это обязательным. И я, конечно же, молился по мере своих старческих сил.

Через два дня отец Димитрий позвонил мне и сообщил радостную новость — суд закончился для Михаила благополучно. Это лично для меня стало знаком, что Господь простил ему грехи и даровал возможность честной жизни. Отец Димитрий сказал, что Михаил хотел бы вместе с женой приехать к нам в Сивое, поклониться чудотворной иконе. Последний раз я видел Михаила, когда тот презрительно плюнул на землю после суда над Морозом. В моей памяти горьким укором сохранился его неприязненный взгляд. Надеюсь, что в этот раз его тёплый взгляд разрушит то зло, что причиняло мне боль долгие годы. Я на это очень надеюсь.