ЭмоБой - Антон Соя

Егор и Кити лежали на узкой подростковой кровати в комнатедевушки, ласкали друг друга и, как обычно, спорили. Нежелание Кити отдатьсяЕгору в первое же свидание переросло в ставший традиционным петтинг, и,несмотря на все усилия юного бонвивана, Кити стеной стояла за свои принципы,зная цену своей красоте и откровенно подстебываясь над теряющим голову Егором.Они были такие разные, наверное, поэтому их так тянуло друг к другу.

Восемнадцатилетняя Кити — Катя Китова — не дотянула одногосантиметра до ста шестидесяти. Ее родные светлые волосы, выкрашенные чернойкраской, в естественном виде существовали только парочкой прядей на затылке. Аспереди красовалась безумная челка такого же нежно-малинового оттенка, как иполоски на черных носках с пальцами, которые в данный момент являлись ееединственной одеждой. Кити нельзя было назвать худышкой, скорее она былаплюшевым медвежонком — пятьдесят килограммов непосредственности и бешеноготемперамента. Ну и еще, наверное, килограмм стали: тоннели с плагами и колечкив заостренных маленьких ушках, лабретты в ноздре и пухлой нижней губе, подковкив твердых сосках, навелла в пупке, барбеллы в языке и там, куда так неотступнорвался через все ее доводы Егор. На ее гладком, округлом теле выглядело все этодовольно брутально и вместе с тем ужасно притягательно, во всяком случае длямагнитов в штанах и в груди Егора. Мозг же его при виде обнаженной Китиобыкновенно отключался и переходил в режим автопилота.

Еще у Кити была татушка на спине. Большая черно-розоваябабочка очень любила, когда ее крылышки гладили большие и теплые ладони Егора.А сегодня на теле Кити появилось новое украшение, Егор уже час с удивлениемлицезрел приклеенный пластырем над левой грудью кусок полиэтилена, которыйскрывал свежую татуировку. Кити была совершенно самостоятельной и жила одна вбабушкиной квартире. Бабушку отец забрал к себе, с радостью расставшись слюбимой, но неуправляемой дочуркой, которая словно взбесилась после того, какон, вдовец с трехлетним стажем, два года назад снова женился. Теперь у негобыла новая жизнь — с грудным малышом, а у Кити — квартира и полная свобода. Онаучилась на философском в универе и была убежденным тру-эмо-кидом. Последнееобстоятельство являлось вторым по степени важности в шкале их вечных споров сЕгором после отказа терять девственность в первый месяц встреч. Так они и жили,занимались петтингом, а между ласковым делом проводили время в жарких диспутахпо поводу дефлорации, виргинности и приверженности эмо-культуре, чуждой Егорупочище девственной плевы Кити. И если с последней он не терял надежду вскорерасправиться и свято верил, что его час вот-вот настанет, то с эмо все былогораздо проблематичней. Простой первокурсник из института физкультуры, толькочто с большим трудом сдавший сессию, по всем фронтам горел в диспутах споднаторевшей в интернет-битвах с антиэмо юной ведьмочкой. Егор был блондином,красавцем, атлетом и пловцом. И по жизни он плыл не раздумывая — по кратчайшейдо финиша. Вести умные споры он не любил, но с Кити других вариантов непредоставлялось. Вот и сейчас, устроившись металлизированным донцем на егоплоском, с квадратами мышц животе, она стучала по широкой груди Егора кулачкамис черными ногтями, а ее смешливые серые глаза горели искорками надежды набольшой спор.

— Чем тебе не угодили «Gimmy Eat World»? Егор был уже совсемне рад, что десять секунд назад дал слабину и взмолился заменить CD самыхжалобных в мире эмо-панков. Мог бы и потерпеть, ведь процесс был великолепен. Атеперь надо начинать борьбу сначала, а еще — аргументировать, что совсемнелегко, когда твой мозг эмигрировал в низ живота и высится нелепой невидимойгромадой за спиной самой желанной девочки в мире.

— Они очень занудные, Кит. Ты же знаешь, все ненавидят эмоза то, что они грузят своими проблемами, ноют, плачут и жалуются. Никакогопросвета. Может, поставим ска? Любое ска. Добавим позитива! Мы же встретилисьна «Distemper», помнишь, как было весело?

Тогда, месяц назад, веселье и правда удалось на славу. Онивпервые увидели друг друга. Кити была как Пеппи Длинныйчулок — со смешнымихвостиками, в клетчатой юбке, полосатых гетрах и кедах в ромбик. И все этолетало в безумном вихре сканка. Спортсмен Егор еле успевал за скачущей, каквзбесившаяся марионетка, Кити. После концерта он не удержался и сказал, чтоникогда не думал, что эмо могут так зажигать. Кити сделала вид, что обиделась,сказала, что может быть какой угодно, главное, чтоб не мешали. И стала емучто-то заливать про тру-эмо, а Егор шел рядом, не слушая ее, а только смотрелна смешное милое лицо и думал, как хорошо, что они встретились. В тот вечер онвпервые всерьез влюбился, но до сих пор ни за что не хотел себе в этомпризнаваться…

— Да-да-да. Уже сто раз это слышала, — прервала ход егомыслей Кити. — Конечно, можно поставить ска, только дело совсем не в музыке. Тыпросто злишься, что не можешь меня трахнуть, хотя это глупо. Не пойму вас,мужиков, какая тебе разница, как кончать? Удовольствие то же. Это скорее мояпроблема. Я ущемляю себя.

— Может, хватит ущемляться?