Вверху над миром - Пол Боулз Страница 28

— Где он? Где Тейлор?

— В Лос-Эрманос, где и находился все это время.

В точно таком же недоумении она осталась бы, если бы он сказал: «Проходит гравитационную терапию на Венере».

— Понятно, — тем не менее, ответила она, словно имела совершенно четкое представление о жизни в месте под названием «Братья» и словно ее муж и должен был вести именно такую жизнь. Но когда молодой человек произнес эти слова, в голове у нее промелькнула тень другого вопроса, который она не могла даже сформулировать. Напряженный взгляд молодого человека вступал в противоречие с напускной беззаботностью его ответа.

Поскольку она промолчала, он перестал смотреть на нее и закурил.

— Думаю, вы можете рассчитывать на встречу с ним завтра вечером, — вскоре сказал он. — Хотите послушать музыку?

— Наверное, нет. Не очень.

Казалось, будто в мире больше не осталось ничего неизменного. Существовали лишь неустойчивые элементы: все вырвалось на свободу и неслось по течению. Голова у нее была ясная — она чувствовала, что способна следить за собственными мыслями и оценивать их. Однако, обнаружив, что нельзя точно их обозначить, убедилась, что с ситуацией что-то не так, но из-за собственной слабости она не может этого осмыслить. «Набравшись сил, — размышляла она, — я, вероятно, перестану это замечать». Именно поэтому она сделала в уме зарубку, чтобы вспомнить об этом завтра.

Он немного поговорил. Она делала вид, словно то и дело впадает в полудрему. В конце концов, он ушел.

Перекинув ноги через край кровати, она босиком сделала парочку неуверенных шагов по холодному кафелю. Ощущая поразительный прилив энергии, принялась ходить вдоль перил, поглядывая на узоры, составляемые редкими уличными фонарями в каком-то далеком пригороде за долиной.

В дальнем конце балкона находился небольшой туалет, где над умывальником висело зеркало. Она поискала в своем отражении следы болезни или утомления, но с легким изумлением ничего не обнаружила. Однако затем в голове одновременно зароился целый ряд вопросов, не имевших ответа. Где ее сумочка? Куда дели ее одежду? Что это за больница?

Она увидела в зеркале, как расширились глаза, когда она осознала, что совершенно не помнит о своем прибытии — как в больницу, так и в город, чьи огни видела минуту назад.

Она заглянула в умывальник, наклонилась и стала плескать в лицо холодной водой. Она поняла, что еще до конца не оправилась и, вероятно, неразумно было ходить и вообще вставать. «В любом случае, — сказала она себе решительно, — главное — не бояться».

Она с удовольствием вытерла лицо широким банным полотенцем: лучше всего было вернуться в постель и уснуть.

Когда она очнулась на рассвете, проблема никуда не исчезла: от внешнего мира ее отделяла незримая, абсолютная завеса. Слабый петушиный крик раздававшийся в недвижном воздухе, просачивался сквозь эту завесу и достигал ее, уже лишенный смысла. Она знала, что где-то кричат петухи, но поскольку не могла вспомнить, как попала на этот высокий балкон в незнакомом городе, само существование петухов становилось неприемлемым. Она почувствовала, как сердце забилось очень сильно, будто совершенно отдельно от нее. Нервно закашляв, она подумала об адреналине — производном страха. Необходимо продержаться, пока не придет Тейлор. Она села в постели и взглянула на большую луну, которая еще слегка светила, словно уличный фонарь, не выключенный с наступлением дня. Невдалеке за перилами виднелись заостренные черные вершины нескольких сосен. Смотреть можно было лишь на ненужную луну, и как только она взглянула, жизнь вновь пришла в движение, поскольку она сразу вспомнила. То, что примерно час назад она обнаружила пару пустот в ландшафте прошлого, уже не особенно ее волновало: она почувствовала, что отыскала важный материал.

Сиделка принесла отменный завтрак. Она все съела и спокойно лежала, наблюдая, как прилетают воробьи и обливаются водой из тазика. Сознание начало затуманиваться, а детали стали неясными еще на корабле. Она не могла мысленно представить свою каюту: находилась ли та с левого или с правого борта? И еще столовая. Ей казалось, будто она помнила обед, когда ела рис, сидя напротив Тейлора, но на корабле ли это было?

Когда она увидела молодого человека, пришедшего в половине одиннадцатого, в голову ей пришла неприятная мысль о том, что это, возможно, наблюдающий за ней психиатр: он так самоуверен, так хорошо владеет собой.

— Палома говорит, что вы оклемались, как она выражается, — сказал он, сияя от радости. — Да, похоже, вы готовы к отправлению.

— К отправлению?

— Ну да, — он улыбнулся шире и, склонившись, оперся руками на шарообразные украшения нижней спинки кровати. — За город.

— Не понимаю, о чем вы! — взволнованно воскликнула она. — За город? Зачем? Вы же сказали, что доктор Слейд сегодня вечером будет здесь.

Он покачал головой, по-прежнему улыбаясь:

— Вы неверно поняли. Не здесь, а в Сан-Фелипе.

Она напустила на себя холодность и суровость, уверенная, что в ее голосе сквозит гнев.

— Послушайте! — сказала она. — Я не привыкла выполнять приказания. Мой механизм сломался. Никаких реакций. — Она выждала минуту, а затем, коль скоро он не ответил, продолжила: — Почему мой муж не может приехать сюда и встретиться со мной? Это запрещено или как?

Молодой человек выпрямился и взглянул на нее с удивлением.

— Бросьте, — настаивала она. — Я знаю, что очень туго соображаю, но почему доктор Слейд не может проведать меня в больнице?

— В больнице! Вы не узнаете квартиру?

Не отрывая от нее глаз, он медленно опустился на стул. Через минуту он спокойно продолжил:

— Такое бывает после жара. Это пустяки. Пройдет, — он подался вперед. — Если вы не помните, одно время У вас был крайне высокий жар.

— Не желаю об этом слышать, — она имела в виду квартиру.

Он рассмеялся:

— Больше не буду.

На балкон процокала сиделка и, увидев молодого человека, застыла. Затем вежливо поклонилась перед кроватью и сказала:

— Muy buenos dias, senora. [38]

— Я оставлю вас с Паломой, — он зашагал прочь, а затем остановился в дверях и сказал: — Ваши вещи здесь в этой комнате. Думаю, вы все найдете. Когда оденетесь, позвоните по телефону Лючите, хорошо? Просто нажмите цифру четыре. Я вернусь к обеду, — он фыркнул от смеха. — Вы и впрямь решили, что это больница!

Комната была просторная, и там царила приятная прохлада. Все чемоданы — ее и Тейлора — стояли в углу. Она вошла в ванную и открыла горячую воду. Ванна — лучшее место для того, чтобы лечь и подумать. Она сожалела о своей вспышке, хоть он и воспринял ее очень легко. Она улыбнулась, увидев пальцы ног, торчащие над водой. Все же неловкая ситуация — гостить у людей, даже не зная их имени.