Сад изящных слов - Макото Синкай Страница 28

Цикады закатили грандиозный концерт.

По приезду в Токио девятью годами ранее многое в городе удивило Юкино, и среди прочего — стрекот цикад. Конечно же, они водились и в Эхимэ, но там их стрекотание казалось лишь частью богатой палитры звуков природы. Наравне с щебетанием птиц, свистом ветра, плеском реки и морских волн. Но здесь несколько тысяч цикад, словно сговорившись, верещали так громко, что закладывало уши. В этом шуме тонули все прочие звуки. Даже если бы трясогузки запели снова, их бы никто не услышал.

Когда, на несколько дней позже обычного, объявили об окончании сезона дождей в Канто, ливни прекратились разом, как будто кто-то, услышав сообщение, щёлкнул выключателем. Почти одновременно с этим в школах начались летние каникулы, и юноша перестал по утрам приходить в беседку. Юкино вспомнила когда-то сказанные им слова: «Я решил, что буду прогуливать в те дни, когда идёт дождь, но только до обеда». Тогда она сочла это забавным: «Серьёзный, да не совсем». И всё же сейчас ей почему-то стало казаться, что он нарушил обещание. Она осознавала: воображать, будто добрый друг безо всякого повода променял её на новых приятелей, — нелепо, а чувствовать себя обманутой — несправедливо по отношению к нему. Но, не зная, куда ещё податься, она продолжала приходить в беседку и в хорошую погоду.

Вот и сегодня Юкино сидела в беседке, а с неба с самого утра нещадно палило солнце. Раз уж для всех наступили летние каникулы, она облачилась не в костюм, а в белую блузку без рукавов и зелёную юбку клёш, на плечи набросила кофту цвета морской волны, а на ноги надела босоножки на платформе. В ясные дни в парке ещё до полудня собиралось на удивление много отдыхающих. Иностранцы с фотоаппаратами наперевес, группы пожилых людей с альбомами для зарисовок, гуляющие под руку элегантные влюблённые пары в самом расцвете лет. Всем своим видом давая понять, что она здесь никого не ждёт, а просто наслаждается чтением, Юкино сидела в одиночестве, не отрывая взгляда от книжки.

«Всё к лучшему. У него теперь нет повода прогуливать школу, а это самое главное», — запоздало попыталась она себя убедить. Но мысли мыслями, а чувства, которые понемногу её охватывали, говорили о другом. На самом деле...

«На самом деле я не хотела, чтобы сезон дождей закончился».

Юкино попробовала негромко произнести это вслух. Внезапно у неё защипало в уголках глаз, и она поспешно уткнулась в лежащую на коленях книгу: «Нет, нет, не смей больше об этом думать!» Она просто наслаждается чтением. Всё внимание — на текст.

Вокруг, насколько хватало глаз, под лучами летнего солнца красиво блестела степь, по её просторам гулял свежий ветер, но для Нукады и солнечный свет, и шум ветра — всё казалось пустым. Радость угасла, её охватило чувство одиночества и тревоги, и не было от него спасения.

«Только этого не хватало!» — чуть не вырвалось у Юкино. Это была «Принцесса Нукада» Ясуси Иноуэ ^[45], которую она давно не доставала с книжной полки, а сегодня взяла с собой без особой на то причины. Книга повествовала о трагической жизни прославленной придворной поэтессы — возлюбленной двух родных братьев, ставших, каждый в своё время, императорами Японии. Юкино впервые прочитала её в пятнадцать лет. Тогда ей больше всего полюбилась сцена, где героиня идёт одна по степи, заросшей мурасаки ^[46]. Продолжалась она весьма драматичным появлением на свет некоего знаменитого стихотворения. В школе Юкино читала эту книгу с наивным детским волнением, но сейчас та отзывалась в душе каким-то странным резонансом. И это не давало сосредоточиться на чтении.

Внезапно послышались шаги, и Юкино, машинально изобразив на лице улыбку, подняла голову.

— Какой большой парк!

— И не подумаешь, что мы в Синдзюку.

К беседке, держась за руки, подошли спортивного вида парень и девушка, обоим было лет по двадцать — двадцать пять. Они шли в тени деревьев — такие дружные, пышущие здоровьем и энергией, что у Юкино, несмотря на подступающее уныние, потеплел взгляд.

— Ох, простите, — поклонившись, обеспокоенным тоном сказала энергичная девушка, когда Юкино приподнялась, чтобы освободить им место.

— Ничего страшного, — улыбнулась она в ответ.

Юкино пересела на край скамейки и снова открыла книгу, а до её слуха долетали слова возбуждённой беседы находящихся в расцвете молодости девушки и парня. Это же японский сад? Куда дальше пойдём? Может, посмотрим оранжереи? Ой, давай! По карте отсюда далековато, не устанешь? Да сколько тут идти-то! Взгляд Юкино бессмысленно скользил по строчкам.

«В ясный день здесь всё для меня незнакомо», — с головой погружаясь в тоску, подумала Юкино.

До полудня она просидела в беседке, а после бесцельно бродила по Синдзюку, по Ёёги, по Харадзюку и вокруг сада при храме Мэйдзи. Когда у неё начинали болеть пальцы ног, она заходила отдохнуть в какое-нибудь кафе, когда силы восстанавливались — шла дальше, коротая тем самым время до окончания длинного-предлинного летнего дня. Так она проводила август. И пока Юкино притворялась, что читает в беседке книгу, пока вышагивала по асфальту или пила слабый, остывающий латте, она много раз задумывалась: «Неужели никого нет? Неужели никто не хочет со мной увидеться? Неужели некому взять и мне позвонить?» Она пролистала записную книжку в телефоне. Не так давно звонила Ёри-тян, но у неё маленький ребёнок, и ей сложно куда-либо выбраться. Маруи-сан вроде уволился, но Юкино не хотелось тревожить молодожёна. Живущие в Токио одноклассники времён старшей школы; друзья по институту; друзья друзей; ребята-студенты, в которых она влюблялась, и ребята-студенты, с которыми не раз обедала вместе, но не влюбилась; девушки, с которыми она сошлась на практике; коллеги по работе... Юкино и сама удивилась, как много у неё записано имён.

«Сколько лет, сколько зим! Жаркая нынче погода, правда? Как жизнь, всё по-прежнему? У меня образовалось два выходных, сегодня и завтра, может, сходим в кафе, если есть время? Извини, всё это так неожиданно. Если у тебя дела, скажи, я пойму».

Юкино на пробу набрала такое письмо, не заполняя поле «Кому». Нет, не то... Ей безумно хотелось с кем-нибудь пообщаться, но она не знала с кем. И не знала, кто бы сам хотел пообщаться с ней. Тех, с кем можно встретиться без видимой причины, просто потому, что захотелось, — тех, кого она могла бы назвать друзьями, — наверное, не существует. Она твердила себе: «Чему ты удивляешься, так у всех, кто нашёл работу и влился в общество», но от отчаяния это не спасало.

Когда на улице стемнело, Юкино смешалась с толпой идущих домой людей, купила в супермаркете продукты для ужина и, едва переставляя зудящие ноги, вернулась в свою квартиру. Даже не умывшись, упала на кровать и подождала, пока сойдёт усталость. Когда у неё вновь появилась способность двигаться, она медленно встала, смыла косметику, переоделась и пошла на неприбранную кухню готовить ужин. Готовила она только простые и лёгкие блюда — рисовый суп с овощами, лапшу, рис с курицей и яйцами, а ела на кушетке, сгорбившись над тарелкой. Особым вкусом её стряпня не отличалась, но, по крайней мере, он у неё точно был. Юкино считала это одним из оставшихся у неё подарков от того мальчика.