Толерантные рассказы про людей и собак - Упырь Лихой Страница 27

– А чо ты врал, что тебя зовут Исаак? Василий, бля…

Руслан сплюнул, и нити слюны повисли на красной бороде.

– Так до восемнадцати менять нельзя, а у меня день рожденья только завтра, – ответил Изя, заполняя на коленке бланк. – Но как только, так сразу.

– Изя Иерахмиэльевич, ты меня огорчаешь. Врешь, как все жиды, даже пейсы не краснеют.

Из кабинета гинеколога доносилось хриплое контральто:

– Не позволю, чтобы мне совали в зад!

– Но вы еще девственница, – отвечало сопрано. – Неужели не хотите обрадовать мужа?

– Да кто вам сказал, что я выйду замуж? Мне на мужиков насрать.

– Хорошо, запишем, что у вас месячные, – сдалось сопрано. – Но когда начнете вести половую жизнь, обязательно приходите.

– Я и так веду половую жизнь, – возмутилось контральто. – И очень давно. Не думайте, что так называемая половая жизнь ограничивается проникновением так называемого пениса в так называемую вагину. Давайте сюда свои девайсы.

Из кабинета выбежала старушка-гинеколог, а Ксюша слезла с кресла и натянула армейские штаны.

– Помочь? – спросил Руслан. – А то щас девственниц мало осталось, не на ком жениться.

Ксюша показала ему кулак и умчалась ловить гинеколога.

– Вот это я понимаю, борец с системой, – одобрил Руслан. – Но ваще девка не должна много на себя брать. Ее дело – следить за домом, кормить детей и мужу трусы стирать. Так шта надо культивировать у баб уважение к мужчине.

– Хуля тебя уважать, ты же русский оборванец. – Изя свернул бланки и сунул их в задний карман. – Уважение к мужчине прямо пропорционально его доходам.

– Да мы в курсе, пейсатый. Только ваших так называемых мужчин никто не уважает. Все производство в городе прибрали к своим волосатым ручонкам. Давай, называй меня русским оборванцем. Вы изначально создали условия для дискриминации русских. Заняли руководящие посты. Так что не пизди, Абрамович.

Дверь кабинета открылась, и девушка со шприцем поманила друзей.

– Два дня не мыть, – она смочила ватку спиртом, молниеносно протерла руку Руслана и…

Руслан перехватил шприц в воздухе, сломал иголку и швырнул ее под стол:

– Не выйдет!

Глаза медсестры стали большими, как у еврейки.

– Хотели вколоть мне свой туберкулез? Повторяю, не выйдет! Изя, действуй, я ее задержу!

Изя не двинулся с места.

– Надо уничтожить говно, которым заражают русских детей! Думаешь, почему в стране столько туберкулеза? Эту шнягу получают путем выпаривания настоящих туберкулезных бактерий! А они не погибают даже при кипячении, всосала?!

– Можешь отказаться от манту, только вали отсюда нафиг, – сказала медсестра.

Но Руслан все также сидел у стола с пробирками.

– Я обещал, что все стекляшки вам расколочу. Любите туберкулез – болейте сами. Себе, небось, не вколола? Молчишь? Нечем крыть?

Медсестра не отвечала.

– Изя Иерахмиэльевич, не тормози, – кивнул Руслан. – Бациллы там, в шкафу.

Изя рассматривал плакат на стене.

– Я так и знал, от жида помощи не дождешься. – Руслан отшвырнул стул и вышел из кабинета, чеканя бахилами шаг.

Изя закатал левый рукав.

– Он в прошлом году в лаборатории нассал, – вспомнила медсестра. – Я напишу в ректорат, чтобы этого придурка отчислили.

– Не отчислят! – крикнул Руслан за дверью. – Потому что я мужик!

– Мужчина-филолог – не мужчина! – крикнула медсестра. – Где там мужчина? Не вижу мужчин!

– Очки протри, овца! – крикнул Руслан. – Ты пытаешься меня унизить, потому что я не жидочек-пидорас, а настоящий грубый мужлан!

Изя прижал ватку со спиртом к пузырьку и вышел в коридор.

– Высоси, – посоветовал Руслан. – А то раздует нахуй. Года через два пойдешь на флюшку и хоба – туберкулез.

– Да ты хуйню порешь, – Изя выкинул ватку под скамейку. – Мне это манту с детского сада делают, и ни разу ничего не было.

Руслан пнул скамейку.

– Конечно, тебе ничего не будет! Жиды устойчивы к туберкулину! Его изобрел немецкий жид по фамилии Кох!

Изя вдруг размахнулся и врезал Руслану под ребра.

– Ты че, – просипел Руслан.

– На манту, ать-два! – скомандовал Изя.