Рабы на Уранусе. Как мы построили Дом народа - Иоан Поппа Страница 27

– Добро пожаловать в народное хозяйство, лейтенант. Я познакомлю вас с несколькими кадрами, вместе с которыми вы будете работать. Люди с проблемами, конечно… У меня диплом специалиста по народному хозяйству. Лейтенант за столом в углу – Энаке, студент-историк. Вон тот длинный, как жердь, с костлявым лицом – старшина Ницэ, студент юридического факультета. Капитан в углу – Давид, любитель рисования. Вы чем увлекаетесь?

– Ну… я… пишу прозу. Публикую иногда в литературных журналах рассказы… Но, думаю, что излечился…

Гомерический хохот сотряс плечи окружающих, и Фирою сказал:

– Вот, товарищи, Культурная революция!

Потом, обращаясь ко мне:

– Ну, да ладно, лейтенант, скоро вы увидите, что действительность иногда превосходит самую окрыленную фантазию!

Он записал мое имя в тетрадь, спросил у меня еще несколько данных, а потом сказал:

– До новых приказов вы свободны… продолжать распорядок дня части. Вы ведь на ПДР! Пóра, вы знаете, что означает ПДР?

– Предприятие Дом Республики.

– Нет, дорогой. Означает: Арест, Дисциплинарный совет, Запас ^[29]. Отсюда многих ждет только вышеозначенное, с тем уточнением, что увольнение в запас для них происходит на несколько десятилетий раньше, чем это случится со мной. Снимите вашу форму. Положите ее куда-нибудь… на сохранение. Ступайте на склад 11-й роты B и оденьтесь в комбинезон, наденьте крепкие ботинки, а на голову – каску. Не выбирайте себе новые вещи. Чем они старее и более поношенны, тем лучше. Никогда не выделяйтесь. Смешайтесь с солдатами. Забудут, кто вы есть. Но, прежде всего, будьте осторожны. Здесь нельзя ничего говорить, кроме: «Есть!» Это первая и, возможно, единственная вещь, которую надо свято соблюдать, – прибавил он усталым голосом и сделал мне знак уходить.

Воспоминания покидают меня на середине коридора. Уже почти 19:30. Вхожу на рабочую точку, где я оставил людей, приказываю им прекратить работу и приготовиться к собранию. Между тем подошли и другие. Спрашиваю начальников бригад, все ли у них на месте. А потом говорю:

– Уходим!

По дороге несколько человек спрашивают меня:

– Товарищ лейтенант, правда ли, что резервисты убили своего командира?

– Нет, – отвечаю, – это был несчастный случай.

Я их останавливаю, даю команду «вольно» и рассказываю им то, что слышал от старшего сержанта. Я от них ничего не утаиваю, ни одной подробности, отвечаю на все вопросы, которые они мне задают. Потом строю их в колонну и ухожу с ними дальше.

* * *

Весь день я бегал, чтобы составить карточки по охране труда на всех людей. Старые были аннулированы, потому что один начальник из ДРНХ обнаружил, что они имели принципиальный порок: подписывая карточку, резервист не ставил звание перед своей фамилией. Например, написал «Павелеску Дан», а не «солдат Павелеску Дан». Ошибка грубейшая, которая, не будучи замечена, возможно, могла бы привести к обрушению Дома Республики. К счастью, бдительный начальник обнаружил ее.

Уже время обеда. Поднимаюсь на стройку, строю взвод в колонну и веду его скорым шагом по стадиону, на сбор. Старший лейтенант Паскал, командир роты, подходит ко мне и говорит:

– В другой раз не опаздывайте! Ведите быстро людей на обед и приходите на собрание!

– Есть!

Опять собрание! Возможно, нам будут прорабатывать новые решения, принятые на высоком уровне – ЦП и ОП ^[30], поступившие из кабинета министра или, кто знает, из какого другого кабинета.

И одновременно с ними нам сообщат о наказаниях, которые нас ожидают в случае, если мы не исполним их в точности. В армии общие и циркулярные приказы выполняют роль встряски. Полозы, или траки, из которых состоят гусеницы танков, прикрепляются одна к другой с помощью длинных стальных болтов, а болты сами по себе не входят в траки – их забивают кувалдой.

Так же, как при монтировке танковой гусеницы, «механики» военных уложений пришли к заключению, что приказы, которые поступают сверху, не могут войти в наши головы без угроз. Так что каждый приказ сопровождается и наказаниями, предусмотренными том в случае, если он не будет исполнен.

Таким образом в нашей чудесной армии военная дисциплина устанавливается с конвульсиями, таким образом совершенный военный организм двигается дальше, таким образом наши успехи гарантированы, а неудача исключена!

Или, может быть, речь не идет о проработке новых предписаний. Может быть, должен быть наказан или судим и уволен в запас за предосудительные проступки какой-нибудь лейтенант или старшина, который нарушил военные установления. А при таком важнейшем событии мы должны присутствовать все.

Наши предшественники присутствовали на казнях Клошки и Хории, на казни Дожа ^[31], на казнях известных бандитов, гайдуков и мятежников. Ничего подобного у нас больше нет. Но что это была бы за история, в которой ничего не случается? Была бы жизнь военного столь очаровательной и прекрасной без нарушений, без наказаний и, прежде всего, без воспитательной силы примера? Как можно бороться против недисциплинированности, если мы не дадим примеров нарушения дисциплины? Без вирусов, наполовину безобидных, не была бы возможна прививка. Поэтому те, кто следит за идеологическим иммунитетом военного организма, заботятся о том, чтобы быть начеку с изготовлением вакцин, которые предохраняют нас от патогенного зародыша недисциплинированности, микроба непослушания и вирусной инфекции комментирования приказов. И, естественно, перед лицом толпы необходимо представить негативный пример.

Действительно, метод этот несовершенен и иногда приводит к прямо противоположным результатам. Гайдук Гроза крикнул судьям в 1834 году: «Вы продали страну иностранцам, а из меня вы делаете вора? Посмотрите на себя! Вы стали слугами турок, а москали имеют ваших женщин! И вы смеете меня судить? Вы являетесь судьями этой страны?» И крестьяне, которых привели на судебный процесс над ним, схватились за колья и набросились на судей, солдат и стражников.

Да, действительно, иногда публичная казнь имеет абсолютно непредсказуемые последствия. Но доктора нации умели идти на риск, с этим связанный.

Для чего же нас созывают? Опять обсуждается положение с дисциплиной? Возможно. Наказания стали основным рычагом координации нашей деятельности, и нас, как дождем, поливает арестами, советами чести и судебными процессами военных трибуналов по этому случаю. Но в этом мире надо за все платить. Это правило распространяется и на шайку тех, кто судит и осуждает нас. Потому что, приходя на подобные процессы, они попадают на встречу со своей собственной некомпетентностью и своей собственной глупостью.