Любовь среди рыб - Рене Фройнд Страница 27

— Сюзанна, это самая бредовая идея, какую я слышала в жизни.

— У него депрессия. Или он перегорел. Или и то, и другое, — сказала Сюзанна. — Знаешь, Лизи, надо смотреть на это так: ты при этом спасаешь человека!

В этот теплый июльский вечер Сюзанна рассказала Лизи все, что знала об Альфреде Фирнайсе: о его юности в Вене, о его матери в доме для престарелых, о его бывшей подруге Шарлотте, телевизионной ведущей, которую Лизи, естественно, знала, поскольку не так давно минуло время, когда ее дочка смотрела детский канал. О нездоровой зависимости Альфреда от вина. О захламленной квартире и о мании уборки, которая охватила его в хижине. О его чудесных стихах. От которых она сама была в зависимости. В первую очередь в финансовой.

— У нас был такой успех с двумя сборниками его стихов, что я даже зазналась. Но не создала никакого запаса. Я расслабилась и позволила себе выпустить несколько книг, про которые знала, что они хотя и хороши, но никто их не купит. А потом внезапно поступили дополнительные требования по налогам, и это совпало с предоплатой будущих налогов.

— Попроси у брата, — сказала Лизи. — Он ведь богатый.

— Мой брат такой же банкрот, как и я, — возразила Сюзанна. — Он посадил на мель и профукал дело нескольких поколений. Я-то, по крайней мере, потеряла только свой собственный труд.

Лизи никогда еще не видела Сюзанну такой убитой.

— Дело всей моей жизни идет ко дну, — то и дело повторяла та. И, мол, оба ее сотрудника, и все авторы тоже пойдут ко дну. — Мой банковский консультант только и твердит, что про кризис и про тиски, — рассказывала издательница. — Мне приходилось очень сильно сдерживаться, чтобы его не ударить.

В качестве действия-заменителя она сделала большой глоток просекко и с хрустом разгрызла еще две хрустящие палочки.

— Если я издам новую книгу Альфреда Фирнайса, мне дадут какой угодно кредит.

— Это самая бредовая идея, какую я слышала в жизни, — повторила Лизи. — Кроме того, это не сработает, потому что именно такие вещи не так-то просто действуют. И ты знаешь это не хуже меня.

Сюзанна опять раскусила две хрустящие палочки.

— И, пожалуйста, прекрати так громко хрустеть. Это меня нервирует!

— Это хрустяшки из полбы, — извиняясь, ответила Сюзанна.

— Они нервируют меня вдвойне!

Лизи чувствовала, что на нее давят. «Ты меня давленизируешь», как говорила ее дочка в детстве.

— А ты не пробовала обратиться с этим в эскорт-агентство? — спросила она.

— Я думала об этом, — призналась Сюзанна. — Но ты представляешь, во сколько это обойдется?

— Ага, выходит, я — дешевое решение проблемы!

— Да нет же! Но тамошние женщины — какой у них уровень! Куда им до тебя! Пожалуйста, Лизи!

— Ты меня давленизируешь! — сопротивлялась Лизи.

Сюзанна вздохнула и положила обратно в банку только что взятые оттуда хрустяшки.

— Ну, не сердись, Лизи. Ты права, это идиотизм. Но я просто не вижу другого выхода. Это был жест отчаяния. Я подумала, а вдруг это доставит тебе удовольствие. Быть, так сказать, последним шансом.

Вот опять типично для Сюзанны, подумала Лизи. У нее просто дар снимать давление в нужном месте. Причем все давление сразу. Тогда тебя просто втягивает вакуум, и ты делаешь то, что ей надо, уже не замечая этого.

— Тогда продолжим наслаждаться приятным вечером здесь, — вздохнула Сюзанна. — В последний раз, может быть, потому что эту квартиру я тоже больше не смогу себе позволить.

На следующей бутылке просекко уже Лизи набивала себя хрустяшками. Хрустяшками из полбы. Чем только она не занималась в последние годы! То сальса, то самба, то body-workshop, то буддийские медитации, то карма и дхарма, то краниосакральная терапия, то пилатес, то характерный танец, имажинация, импровизация, природные духи-I, природные духи-II, цветочная терапия Баха, аюрведа, голосовой тренинг, дыхательный семинар, театр угнетенных… Почти ничто человеческое было ей не чуждо и мало что из божественного. Все это расширяло ее горизонт и опустошало кошелек.