Терпеливый снайпер - Артуро Перес-Реверте Страница 27

– После этой истории, – продолжал Паоло, – Снайпер был очарован нашими райтерами, которые помогли ему уничтожить бизнес Цуппы… В ту пору за ним уже гонялся этот ваш испанский магнат, у которого сын сорвался с крыши в Мадриде, и Снайпер прятался и скрывался то здесь, то там. Неаполитанцы предложили ему убежище, и он провел среди них немало времени.

– Немало?

– Немало.

– Может быть, он и сейчас здесь?

– Может.

Мой собеседник отпил еще вина. Он смотрел мне в глаза молча, и молчание это было красноречиво. Я оперлась обеими руками о стол, по сторонам тарелки, словно отыскивая прочную горизонталь мира. Потому что накатило тревожащее предвестие головокружения.

– Иными словами, после своих эскапад Снайпер каждый раз возвращается в Неаполь? Хотите сказать, там его база? Его логово?

В виде окончательной премии Тачча одарил меня последней улыбкой, какой награждают смышленую девочку, выдержавшую экзамен, где правильно задать вопрос – важней, чем знать ответ.

– По крайней мере, так принято считать, – подтвердил он. – Там даже райтеры весьма суровы. И они его прячут и защищают и хранят в секрете его местопребывание. Смотрела «Я, Клавдий» [37]или еще что-то про ту эпоху?

– Да, конечно.

– Ну вот, это оно и есть. Они его преторианцы.

В тот вечер я бесцельно брела по Риму в красноватом свечении, исходившем от утомленных временем охристых фасадов. Давным-давно я была здесь с Литой. Бывала. Дважды. Маленькой таверны, где мы обычно ужинали, – она стояла в узком переулочке неподалеку от Виа деи Коронари и ее лавчонок с подозрительными древностями: при всей своей подозрительности они насчитывали все же по сотне лет, и это делало их почти подлинными – уже не существовало. На ее месте обнаружились магазинчик сувенирной продукции – футболки с надписью «I love Italy», пластмассовые колизеи, литографии с изображением Папы, кадры с Одри Хепберн и Грегори Пеком на мотороллере – и автомат, торгующий водой в бутылках. Как и вся прочая Европа, как и весь остальной мир, Рим старался угодить клиентуре ХХI века. Удаляясь оттуда, я подумала, что Лите было бы диковато узнать, что в конце концов я буду ходить по этому городу по следам Снайпера.

Лита, вспомнила я. Из-за каждого угла смотрели на меня – Рим усиливал эту иллюзию – ее наивные и печальные глаза. Всюду чудился мне ее взгляд, подернутый дымкой так никогда и не сбывшихся мечтаний. Всюду виделась ее нежная тень, чутко внимавшая звуку моих шагов. Там, где она сейчас, слишком темно, подумала я. И от этой мысли меня обуяла такая печаль, что, пустившись на поиски немедленного утешения, я зашла в книжный магазин «Арион» в конце улицы Аквиро с намерением заглушить боль: одни принимают аспирин, другие – анальгетики, а я лечусь книгами. Оглядев новинки и книги по искусству (ничего интересного не увидела), прошла вглубь, к стендам с редкими книгами. И всматривалась в ценник с астрономической суммой на желтой обложке первого издания «Леопарда» [38], когда в сумке у меня завибрировал телефон. И, услышав голос в трубке, – похолодела.

Запоздав на пять минут – договорились на девять, – я вошла в «Фортунато», чинный и чопорный ресторан в классическом стиле. Такие заведения прежде посещали звезды «Чинечитты», а в наши дни – элегантные итальянцы и туристы из разряда тех, кто до сих пор считает нужным надевать к ужину темный пиджак (мужчины) или жемчужное ожерелье (дамы).

– Рад познакомиться с вами, – сказал Лоренсо Бискарруэс.

Паста с трюфелями, стейки, красное вино из Пьемонта – по этикетке судя, цены запредельной. От моего амфитриона пахло туалетной водой. Белоснежная седина, зачесанная наверх и разделенная пробором, была так же безупречна, как учтивый тон: благообразная наружность и умение держать себя словно лаком покрывали темноватую биографию, не все эпизоды которой соответствовали неукоснительным требованиям закона. Свои несметные, как принято говорить, богатства Бискарруэс пулучил благодаря собственным непрестанным усилиям, железной воле и сорокалетним упорным трудам. Он значился в списке «Форбс» и в списке «Блумберга», и мало кто поверил бы, что сидящий за лучшим столиком ресторана сухощавый, с мягкими манерами господин в безупречном костюме цвета маренго и шелковом итальянском галстуке начинал со зверской эксплуатации азиатов-эмигрантов, трудившихся на него на подпольных швейных фабриках, и сам водил древний драндулет, развозя по лавкам контрафактные товары – подделку под всемирно известные бренды. Сейчас, когда ему принадлежало полсотни магазинов «Ребекка’з Бокс», разбросанных по всему миру, о прошлом этого мафиозного швейника напоминали разве что уродливые, корявые, почти плебейские руки да жесткий, пристально-пытливый взгляд, убедительно свидетельствовавший и об уверенности в себе, и о том, какое огромное состояние можно сколотить, если так смотреть на мир.

– Я знаю, что вы делаете в Италии.

– Ну да, – согласилась я. – Да, наверно, знаете. Думаю также, что едва ли вы нашли меня ради того, чтобы угостить этим вином.

– Вы ищете то же, что и я.

– Вероятно. Но по разным мотивам.

Он опустил глаза. Я заметила, что мясо он режет на совсем крохотные кусочки.

– Вам не любопытно узнать, каким образом я вышел на вас?

– Еще как любопытно. Но, полагаю, если захотите – сами расскажете.

Бискарруэс по-прежнему смотрел себе в тарелку. Жевал он медленно, словно бы недоверчиво.

– Я знаю все, что вы делали в Италии, – повторил он. – И о вашей поездке в Лиссабон.

– Еще бы вам не знать… Должна заметить, что вы или ваши люди временами переходили все границы. В Вероне я увидела нож.

Тут он наконец поднял на меня глаза. В молчании его не чувствовалось ни капли сожаления или извинения. Да, впрочем, я их и не ждала.

– С вашего позволения… я не понимаю, о чем вы ведете речь, – сказал он. – И повторять это дважды – значило бы усомниться в вашем уме.

И одарил меня улыбкой, но мне она не понравилась. Ибо с бесстыдной прямотой заявляла о том, что он замешан в это дело.

– Вам ничего не известно о моем уме.

– Ошибаетесь. Известно вполне достаточно.

Интересно откуда, подумала я. Не Маурисио ли Боске, владелец «Бирнамского леса», предоставил ему необходимые сведения? Если они спелись. Судя по тому, как развиваются события, совершенно не исключено, что главная цель была – найти Снайпера, а книга и прочее – лишь предлог, а вернее, приманка. И все сводилось к одной несложной комбинации: Боске дает мне поручение, я разыскиваю, за мной следят. А Бискарруэс терпеливо ткет свою паутину. Но зачем, спрашивается, он вылез на свет? Зачем сидит сейчас напротив и ест стейк?