Hermanas - Тургрим Эгген Страница 27

Луису Риберо, который должен был выступать после меня, было нелегко. Он начал с нескольких беспомощных шуток: «Я надеюсь, вам понравилось танцевальное выступление моего уважаемого коллеги», или что-то в этом духе. Но это не могло ему помочь. Я знал, чье имя в следующий раз будет стоять на афише первым.

Многие подходили ко мне поговорить после представления. Многие интересовались Хуаной и Мирандой. Те, кто слышал меня несколько месяцев назад — запинающегося, неуверенного, — интересовались, в чем секрет алхимии — что сестры сделали со мной. Братья Мадуро подошли и поздоровались с девушками, и я позаботился о том, чтобы они получили по паре бутылок пива перед тем, как отправиться на какой-то концерт.

— Мы должны это повторить, — сказал Эктор. Я кивнул и пообещал связаться с ним, как только появится возможность.

Луис Риберо был великодушен. Он подошел ко мне вместе с первыми поздравляющими с большим бокалом anejo, коричневого рома семилетней выдержки.

— Лучшему поэту вечера! — провозгласил он, а я поблагодарил со всей возможной скромностью. Он остался за нашим столом, и со временем меня стало раздражать, как он отнимал у меня Миранду. Именно тем вечером я почувствовал, что имею право на Ану, на обе ее части.

Но вскоре я забыл об этом. Рафаэль подвел ко мне человека лет пятидесяти, седого, с пивным животом некубинских размеров. Я понял, кто это, за секунду до того, как Рафаэль представил его: Хуан Эстебан Карлос, драматург, издатель и член самого главного кубинского литературно-политического комитета. Дело в том, что я только что видел его фотографию в скандальной хронике газеты «Гранма». Он был снят в баре «Ла Бодегита дель Медио» вместе с Габриэлем Гарсия Маркесом и огромным количеством бокалов. Оба они выглядели изрядно набравшимися. Если он знает Маркеса, подумал я, то он знает и Фиделя. Всем было известно, что писатель и Команданте друзья.

— Молодой человек, я хочу издать ваши стихи, — сказал Эстебан Карлос.

Я не смог вымолвить ничего кроме «О?».

— Да, при условии, что вы не предпочтете издаваться на этих, как их там, музыкальных кассетах.

И он рассмеялся, показывая, что это, конечно, была шутка. Мысль об этом никогда не приходила мне в голову. Но внезапно перед ней стало совершенно невозможно устоять.

Я немного потянул время:

— Что вы можете предложить?

— Если вы согласитесь, то сборник стихов в апреле или мае. Думаю, потребуется немного времени, чтобы сократить самые длинные произведения. У вас хватит материала для сборника?

— Полагаю, да. А кто будет сокращать? — поинтересовался я.

— Вы сами, конечно. Надеюсь, с небольшой помощью с моей стороны.

Я видел, что ему тяжело стоять, но свободного стула не было, и я не мог попросить встать кого-нибудь из девушек. Конечно, я мог обратиться к Луису Риберо… но он был совершенно поглощен разговором, и я хотел, чтобы он слышал каждое слово. Какое-то время я сидел и думал: нельзя сказать, что все происходит по социалистическим законам. Разве Эстебан Карлос не вел себя как капиталист — человек, который нашел хороший бизнес-проект и просто обязан его заполучить, неважно, какой ценой? Я улыбнулся своим мыслям и бросил взгляд на Хуану.

— А что думаешь ты, Хуана? — спросил я.

— Балда, конечно, я думаю, что тебе надо действовать! — ответила она. — Только представь себе, что может получиться!

— Миранда? — спросил я и заглянул в глаза сестры Хуаны.

— Конечно, — просто ответила она.

— Спасибо за поддержку, — сказал я. А потом, повернувшись к Хуану Эстебану Карлосу, продолжил: — Прекрасные сестры Эррера сказали свое слово. Книге быть. Хочу угостить вас чем-нибудь, чтобы скрепить договор.

Я только что получил деньги от Рафаэля, проценты от входных билетов (что было не вполне законно), почти семьдесят песо. Для меня это была огромная сумма.

Хуана поцеловала меня. Потом, после того как я какое-то время сидел и сверлил ее взглядом, Миранда тоже поцеловала меня. Иногда мне кажется, что это был самый счастливый вечер в моей жизни.