Пуговица - Ирэн Роздобудько Страница 27

— А где я могу найти этого Влайко? — спросил я и положил на стол еще одну монетку.

— Э-э… С парнем давно уже неладно, — покачал головой хозяин, — после несчастного случая в море он у меня не работает. А живет он в Будве. Сейчас напишу адрес…

По дороге в отель я зашел в антикварную лавку и купил лупу.

В номере было прохладно и тихо, я задернул тяжелые шторы, включил бра, вынул из кармана фотографию и лупу. Лицо аквалангистки приблизилось ко мне настолько, что я смог разглядеть цвет ее глаз. Они были зеленоватыми, как у царевны-лягушки…

6

У меня оставалось еще два дня… Я ни в чем не был уверен. Но если бы я был экстрасенсом, мог бы поклясться, что от фотографии, которую я не выпускал из рук, исходило тепло. Здравый смысл подсказывал, что это — не она, что этого не может быть, потому что… А собственно, почему?..

Утром я отправился в Будву — курортный город на побережье.

Прибыл туда около полудня, когда солнце уже жарило во всю, а пляжи кишели людьми. Я взял такси и назвал адрес. Говорил я на английском, который здесь хорошо понимали даже продавцы в магазинах. Водитель повез меня куда-то на окраину, где не было отелей и море проглядывало между новостройками рваными синими лоскутами. Дом, в котором жил фотограф, оказался вполне приличной многоэтажкой, правда, в подъезде было сыро и мрачно, а на стенах красовались надписи и рисунки, сделанные аэрозольными красками. Почти все как у нас… Я поднялся на четвертый этаж и нажал кнопку звонка. К двери долго не подходили, а потом я услышал какое-то деревянное постукивание и шуршание, будто кто-то медленно шел, волоча ногу. Парень, открывший дверь, действительно опирался на костыли.

— Вы Влайко? — спросил я.

— Да, — ответил он, — а что?

Я достал из кармана фотографию.

— Этот снимок вы делали?

Он неловко оперся рукой о косяк двери, взял фотографию, поднес ее ближе к глазам.

— Может быть… Но я давно этим не занимаюсь. А в чем дело?

— Можно мне войти? — спросил я. Парень пожал плечами и запрыгал на своих костылях в глубь квартиры, я двинулся за ним. Мы прошли на кухню.

Влайко осторожно опустился на стул, поставил костыли и указал мне на кресло напротив себя.

— Что с вами произошло? — решил спросить я.

— А… Попал под винт, до сих пор лечусь. Уже три операции сделали. Так о чем вы хотели спросить?

— Хозяин дайвинга сказал мне, что этот снимок делали вы, — начал объяснять я, волнуясь, что он плохо поймет мой английский. — Может, вы сможете припомнить, кто эта женщина, откуда, как ее имя? Я понимаю, что все это несколько странно, но все-таки…

— Действительно, странно! — насупился Влайко. — Разве я могу запомнить всех, кого фотографировал? Знаете, сколько их бывало за день? А за месяц? А за весь сезон?! И что, я их всех должен был знать по имени? Такое скажете…

— Да, конечно, я понимаю…

Очевидно, вид у меня был расстроенный.

— Ну-ка, — сжалился надо мной Влайко и протянул руку за снимком. — Дайте-ка еще раз взгляну…

Он с сомнением уставился на фото.

— У меня тысячи таких дамочек отснято… — бурчал он. — Эта такая же хорошенькая, как и другие… Я не могу вспомнить даже тех, с которыми… Что теперь об этом вспоминать?.. Белый купальник… белые волосы… желтая рыбка… Плохая композиция… А качество хорошее. Не будет у меня больше такой работы, это уж точно… Нет, не помню! — вернул он наконец снимок. — Ничем не могу помочь! Сами подумайте — как мне всех упомнить?! А зачем она вам нужна, эта дамочка?

— Она очень похожа на мою жену…

— А-а… Тем более ничего не скажу. Тут их знаете сколько отдыхает с чужими мужьями?! Вы у нее сами спросите, с кем она тут была… А я в эти игры не играю. Мне плевать.

Я поднялся. Конечно же! На что еще я мог рассчитывать?

— Извините, что побеспокоил.

Голос мой дрогнул, и Влайко, видимо, решил меня подбодрить:

— Не огорчайтесь. Уж мое-то положение намного хуже вашего. Иногда так худо, что выть хочется. А вы еще найдете себе женщину. Эта вам точно бы не подошла — она, кажется, американка…

— Значит, — навострил я уши, — вы все-таки что-то можете вспомнить?

— Как говорил мой дедушка Милан — земля ему пухом! — две стопки виноградной водки, и я вспомню, какого цвета были глаза у седьмой дочери Адама…

Какой же я болван! Почему сразу не догадался?! Я выскочил из квартиры и помчался в ближайший маркет, вернулся с бутылкой ракии и брынзой в вакуумной упаковке. Влайко заметно оживился. После третьей рюмки, которую мы выпили «за любовь», я, как овчарка-ищейка, ткнул его носом все в ту же фотографию. На этот раз, осознавая всю ответственность момента, он поводил по ней ладонью.

— Таки американка, — наконец произнес он после этих магических пасов. — Да. Точно: американка.

— Ну, это я уже слышал. А что еще?

— Да что ты так переживаешь, приятель?! — Его начинало развозить. — Мы же — славяне! А Америка где? Ого-го!.. А это была американка — голову даю на отсечение! Беленькая такая, симпатичная… На американку не похожа, хоть и американка… Стой-ка! — вдруг вскинулся он. — Я, кажется, припоминаю… Это было примерно год назад. Тогда-то меня и шибануло. А возили мы группу из «Санта-Рио» — это гранд-отель на побережье… Когда меня шибануло, эта дама все держала мою руку, пока мы ехали в больницу в «скорой помощи»… Я еще тогда подумал, что глаза у нее, как у ангела, и руки мягкие, маленькие… Пока держала ладонь у меня на лбу — мне даже больно не было… — Он закрыл глаза, потом снова посмотрел на фото. — Точно! Неблагодарная я скотина! Мне тогда не до нее было, но я помню, что она села в «скорую», проследила, чтобы меня отвезли в лучшую больницу, да еще и деньги оставила на лечение. Я потом все думал: зачем я ей сдался?..

— А ты не врешь? — с сомнением спросил я: уж слишком быстро он все вспомнил.

— Не вру! — обиделся фотограф. — У меня память — профессиональная, можешь не сомневаться! А то, что сразу не вспомнил, — так мало ли вас тут, ревнивцев, ходит… А еще больше — из частного сыска, все неверных жен и мужей разоблачают.

— Имени ее не помнишь?

— Нет. Но ведь это можно выяснить в отеле. Там есть книги регистрации…

Действительно! Мне уже не сиделось в квартире фотографа-инвалида, я оставил ему несколько купюр, поблагодарил. Пожал руку и выскочил на улицу. Будто на раскаленную жаровню ступил…

7

Гранд-отель «Санта-Рио» находился на набережной. Море поблескивало совсем рядом, сейчас оно было забито купальщиками — шумными, беззаботными, — было очень шумно, громко ревели моторы водных мотоциклов. Легкий шепот волн был похоронен под слоем этой человеческой какофонии. Я вошел в холл и оказался в прохладной тишине, которую нарушало только мелодичное журчание фонтана, расположенного в центре. Я подошел к администратору. Колоритного вида мужчина, с закрученными в несколько колец усами, доброжелательно взглянул на мой бейдж. Я вынул фотографию.