Будда из пригорода - Ганиф Курейши Страница 26

Человек, прилетевший в Англию и шествующий навстречу нашим любопытным взорам и теплому зимнему пальто, которое я держал в руках, не был писателем Флобером, хотя у него были флоберовские сизые усы, двойной подбородок и не слишком много волос. Не-Флобер был ниже меня ростом, примерно с принцессу Джиту. Но, в отличие от нее, — а точные контуры её тела было трудно распознать под просторной рубахой длиною до икр и мешковатыми шелковыми штанами, собранными у щиколотки на резинку, — впереди себя Чангиз нес живот, обтянутый бордовым растянутым вязаным свитером. Волосы, дарованные ему Господом, были редкие, сухие и стояли дыбом, как будто он каждое утро зачесывал их вперед. Здоровой рукой он волок тележку с двумя расползающимися по швам чемоданами, которые не разваливались только благодаря тонкой бечевке и обтрепанному поясу от халата.

Заметив свое имя на куске картона у меня в руке, Не-Флобер попросту отпустил тележку, оставил её посреди густой аэропортовской толпы и зашагал прямиком к Джите и своей будущей жене Джамиле.

Хелен согласилась помочь нам в этот памятный день, и нам с ней пришлось спасать тележку, переть её к машине и заталкивать чангизовский хлам в багажник большого «ровера». Хелен не притронулась к чемоданам из страха, что оттуда вылетит кусачий москит и заразит её малярией. Не-Флобер стоял рядом, не садясь в машину, и царственно кивал в знак одобрения, пока не убедился, что я запер, наконец, капот, дабы вооруженные бандиты и грабители не покусились на его ценный багаж.

— Может, он привык к слугам, — громко сказал я Хелен, придерживая для него дверцу, пока он втискивался на сиденье рядом с Джитой и Джамилой. Мы с Хелен сели впереди. Это была моя месть: машина принадлежала отцу Хелен, Волосатой Спине. Знай он, что четверо «индюков» угнездили свои черные задницы на мягких кожаных сиденьях, а водителем у них не кто иной как его собственная дочь, недавно трахнутая одним из них, то-то он порадовался бы.

Свадьба была назначена на следующий день, после чего Чангиз и Джамила пару ночей проведут в гостинице «Риц», и там состоится небольшая вечеринка в честь прибытия Чангиза в Англию.

Анвар нервно выглядывал из витрины «Райских кущ», когда «ровер» завернул на улицу и остановился напротив библиотеки. Анвар даже приоделся по такому случаю: сменил костюм ранних пятидесятых на костюм поздних пятидесятых, подколотый и подогнутый где только можно, потому что хозяин его сильно исхудал. Нос и скулы торчали, а сам он был бледнее Хелен, настолько бледен, что теперь ни у кого не повернулся бы язык назвать его черножопым или черным ублюдком. Он ослаб и с трудом передвигал ноги. Ходил так, будто к его ногам привязано по мешку сахара. И когда Чангиз заключил его в объятия посреди улицы, мне показалось, что я слышу хруст костей. Потом он дважды пожал Чангизу руку и ущипнул за щеки. Эти усилия его утомили.

Анвар проявлял бурный восторг в связи с приездом Чангиза. Может, это оттого что у него никогда не было сына; а может, он просто праздновал победу над своими женщинами. Несмотря на масштаб причиненного им самому себе телесного ущерба, я давненько не видел его в таком отличном настроении и таким возбужденно-говорливым. Обычно он обходился самым минимумом слов, но в эти дни, когда я приходил помочь в магазине, он неизбежно отводил меня в сторонку — заманивая самосами, щербетом и возможностью побездельничать и без умолку тараторил. Я был уверен, что он уводил меня от Джиты и Джамилы в кладовку, где мы сидели на деревянных ящиках, как сачкующие грузчики, только потому, что стыдился, или по крайней мере стеснялся своей нечестной победы. Принцесса Джита и Джамила, напротив, пребывали в похоронном настроении, не давая Анвару ни малейшего шанса получить удовольствие от собственного тиранства. Так что ему, говнюку несчастному, не оставалось ничего лучшего, чем праздновать эту победу со мной. Неужели они никогда не оценят плодов его мудрости?

— Теперь, когда в доме появился ещё один мужчина, все изменится, ликовал он. — Магазин требует ремонта. Мне нужен парнишка, который сможет залезть на стремянку! И привозить коробки от оптовиков. Теперь можно оставлять магазин на Чангиза и Джамилу. А я получу, наконец, возможность сводить эту женщину, — он имел в виду свою жену, — куда-нибудь, где красиво.

— А где, по-вашему, красиво, дядя Анвар? В опере? Я слышал, там сейчас идет хорошая постановка «Риголетто».

— В индийский ресторан, там хозяином сейчас один мой друг.

— А ещё где красиво?

— В зоопарке, черт подери! Да где угодно, куда захочет, туда и свожу! — Анвар впал в сентиментальность, как это часто бывает с бесчувственными людьми. — Она всю свою жизнь вкалывала. И заслужила небольшую передышку. Она нам всем столько любви отдала. Столько любви! Если бы эти женщины могли меня понять! Но они обязательно поймут, теперь, когда он здесь. Теперь-то они убедятся в моей правоте, верно?