Миссис Креддок - Уильям Сомерсет Моэм Страница 26

Эдвард отнюдь не был страстным любовником. Берта не помнила, когда впервые обратила внимание на то, что муж весьма вяло отзывается на ее страсть. Поначалу она знала только, что любит Крэддока до безумия, и своей пылкостью сумела разжечь его слабое влечение, так что оно раскалилось, почти как ее собственное. Однако постепенно Берта начала замечать, что, щедро одаряя мужа роскошествами любви, получает взамен ничтожно мало. Поводы, ведущие к ее неудовлетворенности, почти не поддавались объяснению: легкий отстраняющий жест, равнодушие к жаркому проявлению чувств — тонкие штришки, казавшиеся почти комичными. Сперва Берте нравилось сравнивать Крэддока с Ипполитом из «Федры» — дикарем, которого пугали женские поцелуи. Бесстрастие, замаскированное под грубую неотесанность, умиляло, — Берта не раз повторяла, что ее страсть растопит лед в мужнином сердце. Вскоре, однако, пассивность Крэддока перестала казаться ей привлекательной. Иногда она укоряла его, а чаще, оставшись наедине с собой, плакала.

— Если бы ты только знал, как больно иногда меня ранишь, — вздыхала Берта.

— Ничего такого я не делаю, — отвечал Крэддок.

— Ты просто не замечаешь. Когда я подхожу к тебе, чтобы поцеловать, ты не задумываясь отталкиваешь меня, как будто… как будто терпеть не можешь!

— Не говори ерунды.

Эдвард был уверен, что за четыре месяца семейной жизни ничуть не изменился.

— Ты ведь не думаешь, что мужчина всю жизнь будет таким же, как в медовый месяц? Не всегда же только нежничать и ласкаться, всему свое время.

После дневных трудов Крэддок любил спокойно почитать газету, поэтому, когда Берта подсаживалась рядом, он легонько ее отстранял.

— Умничка моя, сделай милость, не приставай, — просил он.

— Ты меня не любишь! — кричала Берта, чье сердце разрывалось от боли.

Крэддок никак не реагировал и продолжал внимательно изучать передовицу.

— Почему ты молчишь? — возмущалась Берта.

— Потому что ты говоришь чепуху.

Крэддок обладал редкостным добродушием, и Бертины вспышки гнева никогда не выводили его из равновесия. Он знал, что женщины порой бывают раздражительны; главное — дать им накричаться вволю, и тогда через некоторое время они успокоятся.

— Женщины — что куры, — говорил он приятелю. — Посади их в загон, огороженный прочной сеткой, чтоб не набедокурили, и не обращай внимания на кудахтанье.

Женитьба не произвела сколь-нибудь значительных перемен в жизни Крэддока. У него всегда были свои привычки, которым он продолжал следовать и после того, как обзавелся семьей. Разумеется, теперь у него появилось больше удобств.

— Что верно, то верно — мужчине нужна жена, чтобы за ним присматривала, — однажды сказал он доктору Рамзи, с которым порой встречался, когда тот обходил пациентов. — Раньше глазом моргнуть не успеешь, а рубашка уже сносилась до дыр, зато сейчас все по-другому. Как только увижу, что рукав обтрепался, — сразу к жене, а уж та все зашьет, и рубашка опять как новенькая.

— У вас, верно, прибавилось работы с хозяйской фермой?

— Благословение Богу, доктор, это мне только в радость. Для меня не бывает много работы. В наши дни, если хочешь, чтобы хозяйство давало прибыль, нужно расширять масштабы.

Целыми днями Эдвард был занят — если не на фермах, то где-нибудь в Блэкстебле, Теркенбери или Фаверсли.

— Не люблю праздность, — сказал он. — Правду говорят, лень — мать всех пороков.

Мисс Гловер, к которой он обращался, естественно, полностью согласилась с этим утверждением. После того как Крэддок вышел, оставив ее в компании Берты, мисс Гловер воскликнула:

— Какой чудесный человек ваш муж! Вы не против, что я так говорю?

— Нет, если это доставляет вам удовольствие, — сухо ответила Берта.

— Я со всех сторон слышу о нем только добрые отзывы. Чарльз, разумеется, тоже очень высокого мнения о мистере Крэддоке.

Берта промолчала.

— Вы не представляете, как я радуюсь вашему семейному счастью! — прибавила сестра викария.

— У вас доброе сердце, Фанни, — улыбнулась Берта.

Разговор не клеился, и, просидев пять минут в гнетущей тишине, мисс Гловер стала прощаться. Когда дверь за ней закрылась, Берта села в кресло и задумалась.

Сегодня выдался один из черных дней. Эдди ушел в Блэкстебл и не взял ее с собой.

— Не надо тебе со мной, — сказал он. — Я тороплюсь и пойду быстрым шагом.

— Я тоже могу идти быстрым шагом, — надулась Берта.

— Знаю я твой быстрый шаг. Если тебе так хочется, можешь встретить меня на обратном пути.

— Ты делаешь все, чтобы меня обидеть! Как будто нарочно ищешь повод!

— Будь же благоразумна, Берта! Неужели не видишь, что у меня нет времени прогуливаться и по пути нюхать цветочки?

— Давай возьмем повозку.

— Не получится. Кобыла прихворнула, а пони нужно дать отдых после вчерашних трудов.

— Ты просто не желаешь, чтобы я пошла с тобой. И так каждый день! Всякий раз выдумываешь причину, чтобы отделаться. Отпихиваешь меня даже тогда, когда я хочу тебя поцеловать.