Дорога на Ксанаду - Вилфрид Штайнер Страница 25

Не только пластичность существ, вызванных сном из самых потаенных глубин самосознания и их двуличие, но и связанное с этим ожесточенное чувство вины придавало таким ночам состояние страха, в высшей степени пугавшее Колриджа. И все же его ночные посетители не были чужаками. Наравне с олицетворениями тоски поэта угрожающие жизни агрессоры оказались увлекательно-зловещими демонами, населяющие стихотворения Колриджа. Эбон Эбон Талуд, сестра «demon lovers» ^[77] и ночной кошмар Жизнь в Смерти поднимает свою голову из гробницы, которую Колридж поставил между своим христианским и языческим Я. И это не Эбон Эбон Талуд хотела вырвать глаз поэта, а его собственная рука, управляемая христианским голосом:

— И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя!

Самюэль Тейлор Колридж и так видел слишком много, а христианину это шло во вред.

В октябре 1802 года ему снится, как его преследует бледная женщина, которая хочет его поцеловать. Колридж побежал от нее, спасая свою жизнь, ведь он знал, что она может переносить ужасную болезнь, вдувая ее через лицо жертвы. В конце концов его собственный крик разбудил его. Спустя пару дней ему привиделась Дороти Вордсворт, превратившаяся в жирную, рыжеволосую Гарпию и хотевшая сожрать его. Но у Колриджа были также и безобидные кошмары.

Годом позже поэт попытался избавиться от ночного мучителя, сбежав в Шотландию и там истязая свое тело неслыханным туром «проявления силы» по окрестностям. «263 мили, ^[78] — пишет он, — всего за 8 дней».

Но только демоны оказались хорошими ходоками и всюду следовали за Колриджем.

«Мой дух, — пишет он Саути, — полностью принадлежит ужасам ночи. Сны теперь для меня далеко не тени, а реальные атаки на мою жизнь». А когда Саути проводит несколько недель со своей женой Эдит в Грета-холле, то сам становится свидетелем, как его друг несколько ночей подряд просыпается от собственных криков. Плоды его страха больше не отпускают его — беспощадные богини, «вырывающиеся на свободу в недолгие часы сумерек».

Даже во время морского путешествия на Мальту в апреле 1804 года Колриджа снова навещают «кошмары и темные образы». Даже в опиуме поэт не находит облегчения, и теперь среди белого дня на стенах каюты ему видятся «желтые лица».

Дневники 1811 года также полны ужасных картин: лапа со страшными острыми когтями появляется из кровати и пытается разорвать его живот. Какая-то рука хватает его сзади за шею, но ему удается вырваться. Поворачиваясь, он видит белую гримасу с бесформенными вздувшимися губами и волосами из капающего ила. Колридж слышит шумы в своей рабочей комнате, открывает дверь и видит бледную фигуру, сидящую за письменным столом спиной к нему.

А когда она поворачивает к нему свое лицо, поэт замечает, что у нее нет глаз.

И так всегда: ужас идет рука об руку с чувством, которое до самой его смерти останется настоящим кошмаром, как ночью, так и днем. В состоянии опьянения, как и во время мучительного воздержания. И имя этому чувству — вина. В одном из стихотворений 1808 года Колридж описывает самого себя, как настоящего монстра.