Домашний огонь - Камила Шамси Страница 24

Услышав произнесенные на урду слова, отец пожал ему руку и улыбнулся:

– Отлично, раз ты влюблен, приводи ее к нам. В воскресенье?

– Только я должен об одном тебя предупредить. Она немножко – ну – мусульманка.

– Насколько немножко-мусульманка?

– Читает молитву. Не пять раз в день, но по утрам обязательно. Не пьет спиртного и не ест свинину. Постится на Рамадан. Носит хиджаб.

– Угу. Но у нее нет проблем… – Отец сдвинул ладони, а затем развел их.

– С чем? Открыть книгу?

– С сексом.

– Папа! Нет, с этим у нее проблем нет. Никаких проблем. А если ты вздумал изображать секс жестами, лучше попробуй вот так.

– Спасибо, на выступлении в парламенте пригодится. Значит, не мороженая рыба. Рад это слышать.

Он ухмыльнулся, выставляя напоказ оскал, за который его и прозвали Волком.

– Ты принял это гораздо лучше, чем я смел надеяться.

– Что? Ты ожидал, я буду против романа с мусульманкой? Мне куда больше проблем доставляют все эти девицы с двойными фамилиями, чьи папаши, не теряя ни минуты, спешат меня известить о давних связях семьи с Индией – как же, наш предок был губернатором провинции, адъютантом вице-короля, участвовал в подавлении восстания. В подавлении восстания! Все это подается с отменной любезностью, но присутствующие прекрасно понимают, что меня только что предупредили: мой сын недостаточно хорош для их дочери.

Эймон ждал, пока отец произнесет до конца свою Речь. Бедный отец Элис и не подозревал, как он оскорбил Карамата болтовней насчет своего деда, который «участвовал в подавлении восстания». Элис уверяла, что он ничего такого не имел в виду, и из всей их компании только Хари закатил в ответ глаза, но Хари кое в чем был таким же подозрительным, как отец Эймона.

– В конце концов, ей всего девятнадцать. Думаю, со временем мы уговорим ее снять хиджаб. Попроси сестру отвести ее в салон-парикмахерскую, когда они познакомятся. Ладно, я шучу. Знаешь, я ведь и сам в детстве был верующим мусульманином. Никому это вреда не причинило, разве что мне самому.

– Нет, я не знал. То есть я знал, что родители заставляли тебя ходить в мечеть, поститься и все такое, но я не знал, что ты был верующим по-настоящему.

– Вот как? Что ж, был. Так меня воспитывали. И я сейчас порой читаю Аят-аль-Курси в трудную минуту, чтобы успокоиться.

– Это молитва?

– Да. Спроси подружку, она тебе объяснит. Впрочем, нет, лучше никому об этом не рассказывай.

– Не понимаю, зачем тебе это скрывать.

– Меня бы несколько напрягало общение с министром внутренних дел, который откровенно именует себя атеистом, а втайне читает мусульманские молитвы. Тебе как?

– Разве похоже, чтобы меня это нервировало?

– Ты нервничаешь с самого начала нашего разговора. Сын, это твоя девушка. Я постараюсь вести себя хорошо – как всегда. Что я скажу потом, когда вы с ней разойдетесь, – это другое дело.

– Еще об одном я хотел тебя попросить. Юноша, с которым она дружила в школе. Он уехал в Сирию – то есть не с гуманитарной миссией.

– Парвиз Паша.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю каждого из них по имени. Откуда они. Кем были до того. С Престон-роуд в Сирию уехал только один юнец. Последнее место в Англии, на мой взгляд, где вообще такое возможно. Правда, и ситуация исключительная. Терроризм у них семейное дело. Лишний раз подтверждает, какие усилия понадобятся, чтобы это искоренить. Буквально ухватить у самых корней и выдернуть. Вытащить детей из этой среды, пока они еще малы и яд не проник глубоко.

– Нет, это не совсем так.

– Что не совсем так?

Эймон встал. В комнате было жарко, давило. Тот сценарий, который он заготовил у себя в голове, уже был нарушен самим фактом отцовского присутствия. Он знает, что допустил ошибку. Ему промыли мозги, но теперь он все понял и хочет вернуться. Он не принимал участия в сражениях, никого не вербовал напрямую. Ему всего девятнадцать. Не надо губить его жизнь из-за этого. Его имя не упоминалось в газетах, от тебя зависит сделать так, чтобы о нем и не узнали. Выдать ему новый паспорт, он тихонько проскользнет через границу домой, и его не будут судить. Все друзья думают, что он в Пакистане, никто ничего не узнает. Так лучше для всех: представь, какая буря разразится в СМИ, если пронюхают, что твой сын собирается жениться на девушке, чей брат отправился в Ракку. Тебе не уцелеть.

Доверься мне, сказал он Анике. Я знаю своего отца. Я знаю, как подать это, чтобы он пошел нам навстречу. Но ведь на самом деле он собирался не «подать» – шантажировать. Как может он так обойтись с тем, кто всегда любил его – безгранично, без условий и оговорок? И почему отец так странно смотрит на него, словно разгадал, что сын явился к нему с предательством в сердце?

– Осиротела в двенадцать, ее воспитала сестра?

– Да.

– В точности как Парвиз Паша.

– Да, верно. Она – его сестра-близнец.

– Эймон! – отец обхватил его одной рукой за шею, то ли обнимая, то ли пытаясь задушить. – Глупый, глупый мальчик! Глупый мой мальчик!

Джан, называла его она, целуя в глаза, в губы, в щеки и в нос, стоило пообещать, что он поговорит с отцом. Джан, жизнь моя. Это же слово теперь повторял отец, прижимая к себе сына. И вдруг Карамат Лоун разжал объятия, отступил на шаг, провел рукой по лицу. Место отца занял министр внутренних дел.

– Больше никаких контактов с этой девушкой. Я приставлю к тебе слежку.

– Папа! Ты хотя бы познакомься с ней. Хорошо? Я приведу ее. Сегодня же вечером, и… Что смешного?

– Охранники по всему периметру вокруг дома, а мой сын собирается ввести сюда связную «АльКаиды» и «Исламского государства».

– Не смей так говорить! Я собираюсь жениться на этой девушке.

Лицо отца не дрогнуло.

– Оставайся тут.

– А если нет? Прикажешь меня арестовать?

Но министр внутренних дел уже вышел, не дослушав, и захлопнул за собой дверь.

Эймон присел в кресло отца, посмотрел на экран компьютера, тот запрашивал пароль. Жаль, что телефон остался в пиджаке, а пиджак – на плечах матери. Аника сидит в его квартире и ждет, когда он позвонит ей и скажет, как дело обернулось. Наконец-то она продиктовала ему свой телефон, а он не сообразил выучить его наизусть. Зря посмеялся, когда мама предлагала поставить ему стационарный аппарат. Я же могу просто уйти, твердил он себе. Или хотя бы поискать какой-нибудь перекус.

На миг успокоился: сообразил, что может воспользоваться отцовским телефоном, дозвониться в справочную и спросить номер Рахими.

– Это Эймон, – выговорил надтреснутым голосом, когда миссис Рахими взяла трубку. – Не могли бы вы мне очень помочь? Наверху, у меня в квартире, ждет подруга. Не могли бы позвать ее к телефону? Мне надо срочно с ней поговорить. Извините за беспокойство.