Дайте мне обезьяну - Сергей Носов Страница 24

Короче, драка была. На ровном месте возникла. Обсуждался пустяковый вопрос о формировании комиссии по перенумерации некоторых отделений милиции правобережного района. Как таковая перенумерация, вызванная объективными, надо полагать, причинами, противников себе не имела, по составу комиссии тоже не предвиделось разногласий, но надо же было такому случиться – один депутат уличил другого в том, что тот голосует электронным ключом за отсутствующего соратника по блоку (соблоковника, так назовем). Закричал, подбежал, пытался ключ отобрать. Уличенный отчаянно сопротивлялся. Стали толкаться. Подбежали третий, а следом четвертый. Пятым оказался семидесятидевятилетний депутат М. Е. Гейзер, который на правах старейшины вел первое после каникул заседание и честно пытался разнять толкающихся, – ну и попал под горячую руку, точнее, ногу – один из них лягнулся. Наконец, шестой, некто Копейкин, тот и вовсе получил в пах ногой – сильно, не сильно, другой вопрос, но факт оскорбления действием (в медицинском аспекте) немедленно был зафиксирован депутатским врачом, постоянно дежурившим в этом же здании.

При всем присутствовали журналисты. «Срам», – сказал один журналист четко и громко, так что всем журналистам стало стыдно за депутатов.

Косолапов, узнав, ликовал. Представители блока «Справедливость и сила» силу не применяли. Как это могло получиться, объяснить невозможно, но обошлось без их участия. Отличились «Честь и достоинство», «Монолит» ну и парочка независимых. Приятно, когда оконфуживаются конкуренты.

Получивший в пах еще не успел завершить мед. освидетельствование, а подробный отчет – кто кого и в какой последовательности – уже был доставлен Тетюрину.

Виктор не заставил себя торопить. Фактура такой богатой была, что он и сам не мог удержаться. Руки чесались.

Пальцы по клавишам побежали, название пасквиля само собой напечаталось:

ТАЙНЫЕ ПРУЖИНЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ ДРАКИ

А вот и начало:

– Историческая драка в зале Городской Думы, – сочинял Тетюрин, – одним показалась досадным недоразумением, другим, наоборот – чем-то вполне закономерным, ведь небывалая напряженность межличностных отношений однозначно предполагала необходимость быстрой и громкой разрядки; третьи увидели в этом событии лишь омерзительное выражение общего падения нравов выживших из ума «монолитов» и «честодонтов».

(Так их, так. Не надо стесняться.)

– Так или иначе, но ни с одним из перечисленных мнений нельзя согласиться полностью, каждое выглядит упрощенным.

(На момент сочинения текста никаких еще не было мнений известно; забегая вперед, Тетюрин сам смоделировал отклики.)

– Специалисту по паблик рилейшнз, – продолжал он со знанием дела, – не надо гадать, что стоит за тем мордобитием. Любой взмах кулаком, любой удар ботинком, любой истошный выкрик исполнены для него глубокого смысла.

(Это я о себе, – сам себе Тетюрин польстил. И дважды перечитал последний абзац: понравилось.)

– Действительно, одно уже то, что самыми активными участниками побоища оказались виднейшие представители фракции «Честь и достоинство», заставляет взглянуть на эту беспрецедентную драку как на образцово организованную и продуманную до мелочей публичную акцию.

(Вот!)

– Обратимся к некоторым фигурантам.

(Обратимся.)

– Депутат Ломакин. Он, как известно, бил ногами депутата Гейзера, старейшину Городской Думы. Не фантастика ли? Депутат Ломакин, вроде бы образованный человек, когда-то имевший даже отношение к каким-то, как нам объясняли, финансам, и вдруг бьет ногами пожилого интеллигентного Гейзера? Возможно ли такое?

(О Ломакине Тетюрин не знал ничего, финансы он упомянул для конкретики, – а какой депутат не имеет отношения к финансам? Однако надо ответить на вопрос «возможно ли?».)

– Не только возможно, но и легкообъяснимо. Перед Ломакиным в настоящее время стоит задача максимального расширения электоратной базы. Как известно, каждая электоратная группа откликается на свой и только свой корпоративный язык, понятный ей код, выражаемый не столько в словах, сколько в поступках и жестах. Надо ли уточнять, к кому апеллировал депутат Ломакин, избивая депутата Гейзера, и на чьи голоса теперь смогут рассчитывать кандидаты от блока «Честь и достоинство»?

(Отлично, – подумал Тетюрин.)

– Заметим, Олег Михайлович Ломакин не просто занимался примитивным рукоприкладством, но бил Марка Евсеевича Гейзера, во-первых, открыто, публично, демонстративно, а во-вторых, что особенно важно, ногами, явно с претензией занять свое место в определенном ассоциативном пантеоне, надежно сформированном в коллективном сознании этой части будущих избирателей.

(Вот так создается история, подумал Тетюрин. Ну и пусть этот Ломакин слывет прогрессистом и либералом – не надо лягаться! А то, что он принес извинения, ничего не значит: Гейзер его простил, но история не простит!)

– Еще интереснее дело обстоит с депутатом Копейкиным. Он из блока «Монолит». Его тактика ведения рукопашного боя прямо противоположна ломакинской. И это понятно. В отличие от Ломакина, видного «честодонта», «монолит» Копейкин фигура малонаглядная, интерес к ней попросту нулевой. Известно, что самый надежный способ аутсайдера обратить на себя внимание – это предстать в глазах общественности жертвой агрессии. Можно спалить себе дачную постройку, можно поджечь почтовый ящик, проколоть шину, застрелить собственного престарелого пса…

(Привет Каркару! – обрадовался Тетюрин.)

…или уморить якобы любимую кошку, а лучше всего получить от кого-нибудь хотя бы в глаз. Быть битым значит гарантированно снискать симпатии будущих избирателей. Копейкин добился того, чего хотел (и даже того, на что не смели претендовать другие): он получил по яйцам. Если б Копейкину досталось, допустим, по лицу в той примечательной драке, обратил бы кто-нибудь на него внимание? Нет, безусловно никто. Но Копейкин сделал единственно правильный выбор: он получил по яйцам, и о нем заговорили все. Теперь, когда говорят о депутате Копейкине, каждый знает, о ком идет речь. О Том, Кто Получил По Яйцам.

(Гениально, – восхитился Тетюрин собой. «Да кто ж меня научил этому?»)

– Тонкость и вместе с тем простота новых концептуальных решений заслуживают дальнейшего теоретического изучения. – Он поставил точку, которую хочется назвать жирной.

…Филимонов не знал, что сказать. «Есть нюансы…» Повезли Косолапову.

Начальник штаба читал с кривой улыбкой. Потом долго молчал, поглаживая бороду. На скорый ответ не рассчитывая, Тетюрин подал голос:

– Как-то мне попалась рецензия на культовый роман «Укус ангела». Есть такой писатель Павел Крусанов…

– Знаю. И что?

– Так вот, рецензент обвиняет его в реакционности, в приверженности имперским идеям, в сомнительном евразийстве, а главное, упрекает за то, что тот будто бы специально не коснулся еврейского вопроса, иначе бы непременно прокололся, и тогда бы интеллигентный, либеральный читатель рассмотрел бы в нем мракобеса, а у него, у критика, стало быть, появилась бы возможность сказать все как есть. А тот улизнул.