В ожидании Догго - Марк Миллз Страница 24

– Сейчас спускаюсь. – Раздавшийся из домофона голос Эди разочаровал меня.

Мне хотелось взглянуть на ее квартиру, как они там устроились с Дугласом. Если у нее есть стол, то на нем все должно быть в идеальном порядке. Я представлял белые стены, деревянные полы, стопку журналов на кофейном стеклянном столике ретро. Дуглас – банкир, а я по опыту знал, что банкиры любят, чтобы от их дома веяло отмытой стерильностью. Им не нравится коричневая мебель, потертые турецкие ковры, обои и всякие загадочные предметы, собирающие на мраморных каминных полках пыль. Им подавай чистоту, прямые линии, большие телевизоры и огромные полупустые холодильники.

Я предложил ехать на моей машине, что означало, что впервые за год ей предстоит основательная чистка снаружи и внутри. Я даже расстелил на заднем сиденье одеяло, чтобы на нем мог лежать Догго. Он знал Эди только по работе, и я, укладывая в багажник ее чемодан, заметил в собачьих глазах недоумение. Пес почувствовал: предстоит что-то особенное.

Каждый считает себя мастером руля, по крайней мере так говорится. Я – нет, сознаю, что, на вкус многих, езжу слишком медленно и не получаю удовлетворения от того, что с боем пробиваюсь сквозь городской поток. Метание с полосы на полосу всегда казалось мне бессмысленным занятием. Я езжу не спеша и пропускаю всех, кто торопится.

– Не стоит благодарности, – вспыхнула Эди, словно отвечая водителю «БМВ», которого я пропустил с боковой улицы, а тот даже не посмотрел в мою сторону. – Мог бы сказать спасибо.

– Эди, сегодня выходной, светит солнце, и нам поет Адель.

– Это такой принцип? Всеобщая вежливость?

– Мы вежливы, он нет. Расслабьтесь.

– Вы правы, – кивнула она. – Здесь налево. Я знаю, как срезать дорогу через Баронс-Корт.

Следующие двадцать минут мы тряслись по ремонтируемым участкам дорог в компании тех, кто, как и Эди, знал этот короткий путь.

Я уже бывал однажды в Хенли – приезжал повидаться с девушкой, понравившейся мне во время университетской регаты. И запомнил этот приятный городок в излучине Темзы с его легким налетом самодовольства. За прошедшие десять лет он нисколько не изменился. Мы петляли по улочкам с односторонним движением, когда Эди выдала сногсшибательную новость:

– Вы должны кое-что узнать: никакого Дугласа не существует.

Я лишился дара речи.

– Что ж, известие не из тех, от которого бросает в дрожь.

– То есть он существует, но мы с ним вместе не живем уже восемь месяцев.

Эди добавила, что об их разрыве на работе она не рассказывала. Пусть считают, будто у нее есть партнер, не будут думать, что она подыскивает нового. Я же не сомневался, что Тристан в курсе ее обстоятельств. Не исключено, сам настоял, чтобы она рассталась с Дугласом. И еще подумал, сколько же Эди за последние недели наговорила мне неправды: как тренировалась с Дугласом в ближайшем пабе играть в бильярд, о трогательных деталях их отношений, как он утешал ее, когда на прошлой неделе она расплакалась в кино, о приглашении на ужин в ресторан «Мишлен» после того, как мы выиграли рекламную кампанию лосьона для рта. В общем, сплошное вранье. Эти мысли наверняка отразились на моем лице, потому что Эди произнесла:

– Не сердитесь на меня. Попробуйте представить, каково одинокой девушке. Бывает очень тягостно.

– Я не сержусь.

– Посмотрите на меня, Дэн.

– Не могу. Вмажусь в зад вон того «Рейнджровера». Господи, неужели здесь никто не ездит на нормальных машинах?

– Мои родители ездят. И их автомобиль еще замызганнее вашего. – Мы обменялись примирительными взглядами. – Зачем я все это говорю? Не нужно было.

– Нужно. Теперь уж снова просвещайте, что к чему.

– Зря я вас пригласила.

– Почему?

– Устала лгать.

На секунду показалось, что Эди сейчас прорвет и она выложит все, даже про Тристана. Но она опять заговорила о родителях, предупредив, что они немного странные люди.

– Дом тоже свинюшник. Не рассчитывайте на свежие простыни и цветы в вашей комнате. У них другие привычки. Не исключено, вообще забыли, что мы к ним едем.

Родители Эди жили не в самом Хенли, а рядом, на холмах Чилтерн-Хиллс, где было на удивление безлюдно для места, расположенного так близко от Лондона. Там Эди и выросла – в старом каменном доме на краю деревушки, которая расположилась при въезде в широкую долину с высокими деревьями и пасущимися животными. Картина из романа Томаса Харди – буколическая идиллия, деревенская утопия (до того, как мистер Харди коснулся ее своим скальпелем).

Родители Эди не забыли, что мы приезжаем. Ее отец, Эллиот, встретил нас на посыпанной гравием подъездной дорожке. Это был высокий мужчина с копной черных волос, в беспорядке торчащих во все стороны, как у какого-нибудь композитора. На нем были допотопные шорты и разительно неподходящая к ним выцветшая футболка с изображением американской рок-группы «Блу ойстер калт».