Парфюмер Будды - М. Дж. Роуз Страница 24

Она молчала.

Платье, которое было на ней, когда он привез ее в больницу, красно-оранжевое, шелковое, с маленькими погончиками на плечах, в светлой больничной палате смотрелось потрепанным и слишком ярким. Высокие лакированные сапоги на стоптанных каблуках выглядели дешево.

– Тебе есть куда идти?

Молчание.

– У тебя есть сутенер? Ты с ним жила? Это он дал тебе наркотик?

Она снова промолчала, но он заметил, как запульсировала бледно-голубая вена у нее на лбу.

– Хочешь, я пущу тебя пожить на время?

Она пожала плечами.

– У тебя есть где жить?

Наконец она повернулась к нему лицом. Ярость в ее глазах испугала его.

– Хочешь, чтобы я с тобой трахалась за крышу над головой? Тебе это надо? – хрипло и грубо прошипела она. – Не буду заниматься этим снова. Никогда. Постараюсь как-нибудь сама о себе позаботиться, но только не это.

– А я и не прошу со мной трахаться, – засмеялся он. – Дорогая моя, я гей с ног до головы.

Она подняла брови.

– Тогда в чем дело? Чем мне придется заниматься?

– Ничем, разве что убирать за собой.

Подозрительность сменилась удивлением.

– Почему ты мне помогаешь? – Голос ее вдруг стал совсем детским.

Ответа у него не было. Он не знал, почему. Несколько секунд они сидели молча. Валентина на краю больничной койки, свесив ноги, которые даже не доставали до пола, Франсуа в кресле из искусственной кожи с потрескавшимися подлокотниками. Снаружи в коридоре слышался мерный шум больничной суеты, заполнивший тишину в палате.

– Я очень отличался от своих братьев и сестер, – произнес Франсуа. – Никто не дружил со мной… кроме собаки. Она должна была принадлежать всем, но по-настоящему она была только моей собакой. Даже спала со мной. Перед тем как лечь спать, я выводил ее погулять. Я всегда ждал, пока она сделает свои дела и набегается, и она всегда возвращалась ко мне. Только однажды я провел на улице всю ночь, разыскивая ее. А потом отказался идти в школу и продолжал поиски. Не переставая, думал, какая она беспомощная. Какая ранимая. Когда найти ее мне не удалось даже на следующую ночь, то я начал молиться, чтобы ее забрали хорошие люди. Мне было безразлично, что ее украли. Только бы она не валялась где-нибудь одна… раненная…

Черные глаза Валентины почернели еще больше.

Франсуа понял, как это должно было звучать.

– Надеюсь, это тебя не обидело. Только хотел сказать, что забота о ней была…

– Я пойду с тобой.

Мать Валентины была проституткой и наркоманкой, и сутенер решил заработать на ее маленькой дочери. Заставить ребенка работать на улице оказалось несложно.

Куда сложнее оказалось убедить Валентину доверять Франсуа, поверить, что у него не было никаких сомнительных видов на нее.

Первые несколько недель у него ничего не получалось, как он ни старался, пока она не поняла, что он не просто джазовый музыкант. Франсуа был специалистом по боевым искусствам и членом китайской мафии высокого ранга.

Валентина умоляла его научить ее боевому искусству и оказалась очень способной ученицей. Ее тяга к самообороне росла в процессе занятий и достигла степени одержимости.

Над ней так долго издевались, что стремление к независимости оказалось настолько же сильным, как и прежняя зависимость от наркотиков.

Как только она освоила искусство самообороны физически, она захотела узнать об организации преступного семейства, к которому принадлежал Франсуа.

Он объяснил ей, что быть частью триады – благородное призвание. Еще в первом тысячелетии до новой эры крестьяне организовывали тайные сообщества, чтобы защищаться от злых правителей. Даже китайские монахи, вынужденные сражаться за справедливость, организовывали такие тайные триады. Со временем они помогали свергать растленных императоров и преступных политиков.

Для Валентины, которая не знала ритуалов и не имела моральной подготовки, строгие конфуцианские правила этики и мистики, а также высоко символичные церемонии казались очень привлекательными. Она решила стать полноправным и признанным членом парижской триады, несмотря на то что женщин такого уровня в организации было совсем мало.

Никогда прежде Валентина не была частью семьи. Ее преданность была абсолютной. Во время церемонии посвящения, когда она приносила клятву и произносила тридцать шесть двухсотлетних клятв, голос ее ни разу не дрогнул.

– Никогда не раскрою секретов Семьи, даже своим родителям, братьям, сестрам или мужу. Никогда не выдам тайн за деньги. Готова умереть от ударов мечей, если сделаю это.

Прекрасная ученица, она вскоре стала ценным членом команды Франсуа. Но в последнее время в ней стало нарастать отчаяние. Для женщин существовало слишком много ограничений. Парижский филиал насчитывал тысячи членов только черного китайского общества, но среди женщин не было никого выше ее по рангу.

Франсуа снова посмотрел на часы. Чем Валентина занималась? Неужели он перепутал время? Он достал мобильный телефон и проверил текст:

«Она будет готова для тебя в четверть третьего сегодня. Принеси наличные».

Послания всегда выглядели похоже, но означали разное. Если вдруг у него отнимут телефон, если полиция вздумает проверить его, то они подумают, что имеют дело с очень активным ловеласом, увлекающимся проститутками и не стремящимся к более сложным отношениям. Таких встреч у него обычно было не более двух в неделю.

Парадная дверь открылась, и вошла молодая женщина, блондинка в белой блузке и узкой черной юбке. Она открыто посмотрела на Франсуа, начав с черных ботинок из змеиной кожи, медленно подняла взор по его джинсам, обратила внимание на потертую кожаную куртку и уставилась на руки – у него были тонкие длинные пальцы пианиста, что многие женщины находили очень привлекательным.

Она открыла дверь ключом, как раз когда зазвонил звонок, приглашавший Франсуа войти. Женщина улыбнулась и приветливо придержала для него дверь. Они оба были здесь ради одного: собирались за деньги кое-кого трахнуть.