Парфюмер Будды - М. Дж. Роуз Страница 23

Париж, Франция. 14.12

Франсуа Ли стоял в вестибюле и ждал вызова наверх. Красота доходного дома, в котором жила Валентина, заключалась в том, что движение здесь не прекращалось никогда, даже в ранние дневные и ночные часы. Никто из следивших за входом не обратил бы внимания на троих человек, прибывших сюда один за другим в течение сорока минут.

Он ногтем начал выстукивать ритм на своих часах. Запах лука и чеснока напомнили ему, что он голоден. Франсуа надеялся, что Валентина захватит какую-нибудь еду. Пропустив завтрак, он теперь чувствовал, как ворчит его желудок. Валентина должна была заботиться о продуктах на кухне, но часто об этом забывала. Она старалась, но не любила домашнюю работу, а он ее за это не винил. Валентина работала на триаду в течение почти десяти лет и хотела больше ответственности, желала быть в деле как можно чаще. Но она женщина, а организация была традиционно патриархальной. Франсуа предупреждал об этом, когда она впервые заявила, что хотела бы присоединиться. Но Валентина была упряма и уверена, что заставит их изменить свое отношение. Что она будет исключением.

– Посмотри, что я уже сделала, – говорила она и смеялась. – Ты же не думал, что я когда-нибудь добьюсь такого, верно?

Поначалу не думал. Конечно, не в морозную февральскую ночь двенадцать лет назад.

В два часа утра Франсуа закончил работу в «Крутом джазе» в Китайском квартале. К тому времени, когда он вышел из клуба, улица была пуста. Или ему так казалось, пока он не натолкнулся на что-то лежащее комочком под дверью.

Это была тощая девушка-китаянка с длинными и прямыми черными волосами. Несмотря на зимний холод, пальто на ней не было. Только испачканное красно-оранжевое платье без рукавов и черные лакированные сапоги на очень высоких каблуках. Руки ее были голыми, а отметины на них сказали ему все остальное. Склонившись, он разглядел ее лицо. Посиневшие губы и бледная кожа. Слишком бледная.

Он встряхнул ее, но она казалась бездыханной. Рядом с ней на земле ничего не было. Ни сумочки, ни пальто. На ее платье было два кармана, но и в них он не нашел ничего удостоверяющего, кто она такая. Что делать? Было поздно, холодно, он устал. Но она была такая одинокая, беспомощная; если он просто уйдет, она не выживет.

Франсуа поднял ее и донес до своей маленькой машины. Она была легкая, словно ребенок, а кожа казалась слишком липкой.

В больнице, в кабинете экстренной помощи, медсестра и дежурный врач приняли ее, уложили на каталку и спросили, знает ли Франсуа, что с ней, а когда он ответил, что понятия не имеет, быстро увезли.

Через несколько минут приемная медсестра села рядом и завалила его вопросами. Какая у нее история болезни? Похоже, что она пострадала от передозировки наркотиков. Уверен ли он, что не знает, сколько она приняла? Как ее зовут? Как зовут его? Какие у них отношения?

Франсуа решил, что правда не поможет никому. Полицейские ни за что не поверят, что он просто не смог пройти мимо и оставить ее там. Они заподозрят, что он ее сутенер. Или, еще хуже, что сам и продал ей наркотики.

– Она моя племянница, – сказал он. – Мой брат довольно жестокий отец. Они живут в Шербурге. Она убежала из дома несколько дней назад, и я подозреваю, пришла в клуб в поисках меня, чтобы я ей помог… Но найти меня в клубе ей не удалось.

– Как ее зовут? – снова спросила медсестра.

Франсуа не знал ее имени, поэтому назвал первое, что пришло ему в голову, вспомнив последнюю песенку, которую они играли в ту ночь: «Моя смешная Валентина».

– Фамилия? – продолжала медсестра.

Он назвал свою фамилию.

Следующие восемь часов, пока они спасали Валентину, он провел в комнате ожидания, борясь со сном.

На улицах было много проституток, и ему никогда не хотелось изображать святого, спасая их. Почему она? Почему он беспокоился о ней?

На следующий день ему позволили повидаться с ней. У нее были мокрые волосы и бледная кожа, покрытая потом. Все ее тело сотрясалось от ломки. Она была такая тощенькая, что совершенно утонула в голубой больничной пижаме. Маленькая, потерянная девочка.

От ее безнадежного взгляда он чуть не заплакал.

Несмотря на то что Валентина его не признала, медсестра посоветовала ему остаться.

– Ей полезно ваше присутствие, чтобы она знала, как о ней заботятся.

Он был ей чужим. Его присутствие никак не могло помочь девушке. Тем не менее он остался и сидел рядом с кроватью, а ее крутило, ломало и сотрясало от рвоты. Франсуа провел с ней весь следующий день, пока она переживала самый трудный период ломки.

Потом он стал регулярно навещать Валентину, приходя каждое утро, пока не наступало время отправляться в клуб «Крутой джаз». Ежедневно врач предоставлял полный отчет, знакомя Франсуа с препаратами, снимающими зависимость от наркотиков, и антидепрессантами, которые ей давали, и сообщал о ходе лечения.

– Не ждите слишком многого и слишком быстро, – предупредил он.

Когда Франсуа входил в ее палату, она обязательно отворачивалась от него. Если он пытался с ней поговорить, она сжимала губы и упрямо молчала. Медсестра сказала, что это результат интоксикации, что ему не стоит принимать это на свой счет или обижаться.

На пятый день ее пребывания в больнице врач сказал Франсуа, что Валентина готова к выписке, если он готов забрать ее домой.

Домой? Об этом он не подумал. Взять ее домой он не мог.

Войдя в палату, он увидел, что она сидит на краю кровати, умытая и одетая, болезненно худая, с грустным выражением на лице. Глаза ее были сухими, но он заметил на щеках следы от слез.

– Они тебя не выпустят, если кто-то не возьмет на себя ответственность, – сказал Франсуа. – У тебя есть кто-то, кто может тебя отсюда забрать?