"Шведский стол" - Ася Лавруша Страница 24

Часа два он ехал на своем полугрузовом, похожем на ротвейлера черном «шевроле», дразня скоростью ветер и поднимая веером песок из-под колес. В машине звучала звонкая, энергичная «АББА», работал кондиционер, Нильсу было приятно ощущать прохладную пружинистую скорость. За окном неподвижно лежала жаркая желтая пустыня с редкими вкраплениями темных кустов на фоне рыжих гор, которые ливийцы называли Зелеными. Нильсу нравилось то, что они собираются освещать Сахару. И то, что его производственная операция была самой первой…

Добравшись до нужного километра, припарковал машину, вытащил свой геодезический инструментарий и начал долго осматриваться по сторонам. Они изучали рекогносцировку и выбор места в училище, у Нильса даже имелись кое-какие практические навыки, но запаздывавший Ульф был более опытным специалистом.

«Прежде чем строить, осмотри внимательно местность. Выбери такое место, чтобы здание не мешало природе», – было написано в старом уставе мастеров. Нильс мерил песок шагами, прикидывал на глаз, проверял приборами. При помощи теодолита искал ровную линию и нужный угол. Вписывал искомую высоту нивелиром. Секстантом определял позиционность, пытаясь искусственно посадить солнце за горизонт. И никак не мог принять решение.

О том, что прошло много времени, он догадался, почувствовав голод. Вытащил маленькую походную плиту – модернизированный примус, развел огонь, вынул из сумки-холодильника галеты и рагу из телятины с овощами в посудине из жаропрочной фольги, которое ему утром вручила пожилая повариха Берит. Он как-то помог ей что-то куда-то переставить, и два раза съездил с ней на рынок, который здесь назывался смешным словом «сук». А вчера вечером Берит постучала к нему в комнату и сказала, что для пустыни может приготовить ему что-нибудь особенное. И что вообще, если он чего-нибудь захочет, он должен сразу ей об этом говорить, не обращая внимания на меню, которое вывешивается в столовой по понедельникам. Она всегда с радостью приготовит ему что-нибудь персональное. Йоста, конечно, может посмотреть на это косо, решив, что так они нарушают производственную демократию, но тогда она объяснит начальнику, что блюда из общего меню не всегда подходят для походного питания…

Нильс не стремился к гастрономической исключительности, Берит и для всех готовила вкусно, но ее забота была ему приятна. «В общем меню телятины вроде не было», – с улыбкой подумал он и вспомнил мать. Нежность, с которой она относилась к нему в раннем детстве, сложные разговоры о любви, которые она вела с ним, пока он ничего не понимал…

Сварив себе настоящий мелкомолотый кофе в маленькой алюминиевой джезве с блестящими боками и немного потускневшим дном, он присел с чашкой на складной деревянный стульчик. Пил кофе маленькими глотками и думал, что так и не определил, где же ему все-таки расположить самую первую станцию так, чтобы она не мешала природе… Рыжий придорожный песок, уходя вглубь пустыни, превращался в желтый. По молочному небу не спеша катилось сливочное солнце.

Вокруг не было ничего и было все. Он сидел, почти не шевелясь – думая обо всем и не думая ни о чем. Снова вспомнил мать, ее очень прямые, по послевоенной моде, плечи, белую блузку и воротник с бантом, волосы, уложенные над высоким лбом золотой дюной. Их средневековую улочку и рождественскую ярмарку на Большой площади Старого города. То, как украдкой плакала Анна в их последнюю встречу. И маленький остров в Стокгольмских шхерах, и еще какие-то некрупные события и кадры, которые дробились-дробились, становились настолько маленькими, что все слова, в которые их можно было одеть, были им велики… Щебень, гравий, галька, песок…

А потом произошло чудо. Огромное солнце, которое целый день с восточной медлительностью катилось по небу, вдруг за считанные секунды – с европейской скоростью – ушло за горизонт. Словно в обморок упало. Белое небо с размаху опрокинулось куда-то в антимир, став на мгновенье абсолютно черным. Но уже в следующий миг чья-то невидимая рука щедро и неровно засеяла небо звездами. Словно вернула раздробленное на воспоминания солнце… А следом за ним в небе появилась луна под прозрачной чадрой.

Ничего похожего Нильс прежде не испытывал. Ему захотелось, чтобы все это повторялось еще и еще. Но только он должен быть один – что-то подсказывало, что впечатление утратит часть своей силы, если рядом будет другой человек.

Йоста вначале наотрез отказался разбивать мини-бригаду. Кричал, что работа в пустыне в одиночку противоречит нормам безопасности труда, что так они нарушат трудовое законодательство и положение о строительных предприятиях… Что ответственность за все, что происходит на стройке, лежит исключительно на нем, и что именно ему придется садиться в тюрьму.

Ульф между тем запаздывал еще как минимум на неделю. Лишних людей в лагере не было. Отложить работу рекогносцировщиков на целых семь дней означало сломать график – в результате знаменитые своей пунктуальностью шведские строители рисковали нарушить план поэтапной сдачи объекта. Этого Йоста допустить не мог ни при каких обстоятельствах. Йоста приехал сюда не просто строить – Йоста чувствовал себя миссионером от строительства, он обязан был продемонстрировать дремучим арабам безупречную строительную технологию, практикуемую на западе. Он должен был доказать им, что если в контракте указано, что объект сдается первого января в 00 часов 00 минут, то именно в этот день и в этот час будет подписан приемо-сдаточный акт. Без единого замечания со стороны заказчика!

График – графиком, но отпускать этого странного Нильса одного в пустыню он опасался. Не дай бог, что-нибудь случится – отвечать-то действительно придется ему. По норме техники безопасности вне лагеря рабочие должны были трудиться по крайней мере вдвоем. Йоста твердо придерживался нормы до того момента, пока за ужином не поймал адресованный Нильсу взгляд своей жены Эвы. Он хорошо знал, что означает это выражение ее глаз. И знал, что когда Эва смотрит так не на него, а на кого-то другого, он, Йоста Ульссон, впадает в плохоконтролируемую ярость и запросто может совершить что-нибудь противоправное. В общем, как ни верти, с безопасностью возникали явные сложности.

Мучительно проразмышляв целую ночь, начальник стройки решил как можно быстрее отправить Нильса куда-нибудь подальше. Ведь если этого кретина в Сахаре сожрут скорпионы, в тюрьму Йосту посадят ненадолго. А может, и вообще не посадят – всего лишь лишат права работать по специальности и заставят заплатить штраф. А вот если Йоста совершит убийство из ревности, тут ему уже вряд ли что-нибудь поможет…

Спустя две недели наконец приехал Ульф. К этому времени Нильс научился сам справляться с задачей. К тому же плановики подсчитали, что общий строительный процесс пойдет быстрее, если у них будет две единицы рекогносцировщиков – Нильс и опытный Ульф, которого решили объединить с Матсом Карлегардом. Матс был совсем мальчишкой, только что закончившим училище, его взяли разнорабочим, на подхват, но он оказался настолько толковым, что ему запросто можно было доверить более серьезную операцию. То есть без привлечения дополнительных ресурсов предприятие получало возможность организовать работу более продуктивно с тем, чтобы на завершающем этапе у них появился приличный люфт по времени для электрики. Электрика имела обыкновение преподносить сюрпризы даже дома, в Швеции, так что выигрыш по срокам на первом этапе шел на пользу всему проекту.