Свитер - Бланка Бускетс Страница 24

Легко сказать. Впору уже билеты продавать на представления, которые дают в этом доме. Кто бы мог подумать, что в такой на первый взгляд абсолютно нормальной семье возможны подобные выкрутасы. Что ж, видно, это неизбежно, рано или поздно, но наступает день, когда тебе остается только ахнуть: не может быть, чтобы это случилось у нас. Долорс. Она услышала, как кого-то позвали — Долорс, но не обратила на это внимания — мало ли в мире женщин с таким именем. Его ребенок тоже хотел подняться на колесо обозрения, ведь с высоты открывается такой чудесный вид на Барселону. Дела на фабрике у Эдуарда шли не особенно хорошо, и даже в воскресенье он не мог выкроить время и сводить дочерей на аттракционы. Так что с ними туда ходила Долорс. В тот день старшая гостила у подружки, бывает такая пора в жизни детей, когда для них самое главное удовольствие — провести выходной не дома, а у кого-нибудь из друзей, так что Тереза отсутствовала, — к счастью, потому что если бы Антони увидел ее и узнал, что ей двенадцать лет, остальное стало бы ясно, как дважды два четыре. А почему, собственно, четыре? А, например, не двадцать пять, как говорили эмпирики. Я нисколько не удивляюсь, мама, что ты решила изучать именно философию, иногда со смехом говорила ей Тереза, ты задаешь такие вопросы, которые больше никому и в голову не придут, ну кто может поставить под сомнение, что дважды два — четыре? Долорс нравилось говорить с дочерью на такие темы, да, все в это верят, стало быть, этого достаточно, доверься этим «всем», Тереза, а они потом подставят тебе подножку, в голосе Долорс звучала ирония, конечно, главное, убедить людей, а остальное не важно, все дело в том, что ты погрязла в политике, дочка, вы способны принять любую ложь, лишь бы люди за вами пошли, лишь бы мы снова голосовали за вас. Это зависит от партии, пыталась втолковать ей Тереза. Ах да, с еще большей насмешкой парировала Долорс, извини, ведь ты со своими друзьями всегда отстаиваешь правду, и только правду, я и забыла.

Но тогда Тереза еще не размышляла о таких вещах, ей было всего двенадцать, она проводила время с подругой, возвращалась домой поздно вечером, у нее уже наступила менструация и начала расти грудь. А Леонор исполнилось всего четыре года, она показывала пальцем на колесо обозрения и говорила, что хочет туда, и на самолет, и еще вон туда и туда, девочка почти кричала, и ее звонкий голос бил по ушам, хорошо, хорошо, соглашалась Долорс, они уже почти отстояли очередь, когда откуда-то сзади, очень близко, она услышала свое имя, но не обернулась, пока ее не позвали снова, не хватало еще отозваться сразу и убедиться, что ошиблась и это вовсе не тебя. Но обращались точно к ней, и, когда она поняла, кто это, у нее подкосились ноги. Усы. Морщинки, след прошедших лет. Но взгляд тот же и та же улыбка. Антони, выдохнула она, и мир поплыл у нее перед глазами. Сколько лет, произнес он, чуть помолчав. Много, ответила она. Кто это? — раздался тоненький голосок, и она увидела глаза, которые сосредоточенно смотрели на нее откуда-то снизу. Одна папина знакомая, объяснил Антони. Мальчику было лет семь-восемь. Тогда Леонор, не желая отставать, в свою очередь спросила: кто это? Долорс ответила: один мамин знакомый, и все четверо засмеялись. Они сели в одну кабинку, и, пока дети рассматривали, что творится внизу, взрослые вежливо, почти равнодушно, расспросили друг друга, как дела, смотри, вон мама, ма-а-ма-а, закричал мальчик, и кто-то махал ему снизу, это моя жена, сказал Антони, издали она казалась миниатюрной и очень милой, было заметно, что женщина в положении, я скоро опять стану папой, так что я тебя обогнал. Вторая моя дочка гостит у подруги. Она старше. Ни слова больше о Терезе, только это. Где ты работаешь? — спросила Долорс. У меня небольшой магазинчик. Он улыбнулся и добавил: книжный. Долорс не удержалась от удивленного возгласа и спросила, где находится магазин. Оказалось, совсем рядом с ее домом, но она ни разу в него не заглядывала, потому что уже много лет все книги покупала в другом магазине, всегда в одном и том же. Антони вынул из кармана визитку и протянул Долорс: заходи как-нибудь, я всегда на месте, сделаю тебе скидку. Она улыбнулась, и на этом их время кончилось — они спустились вниз, и каждый пошел в свою сторону, думая про себя, что многое переменилось и оба они уже не те, что прежде.

Бабуля, мы с Дани сходим тебе за книгами. Долорс кажется, это было вечером в пятницу, когда внук со своим другом, или бойфрендом, или как их теперь надо называть, вернулись домой с парой коробок, набитых томами из квартиры Долорс. Чтение ее утомляло, но она скучала по своим книгам, и Марти пообещал ей, что они постепенно перенесут их все. Как ваши дела, сеньора Долорс? — поинтересовался Дани, приятный парень, ничего не скажешь, жалко только, что из этих и влюблен в Марти, им будет непросто жить, вечно сражаясь с окружающим миром и его условностями, а что еще будет, когда узнает Жофре. Мир не прощает того, кто не такой, как все, кто отличается от «нормальных» людей. Все, что выходит за рамки, пугает. На вопрос Дани Долорс ответила жестом, означающим, что все хорошо. Я очень рад, сказал он, и хочу вам сказать, что свитер у вас выходит просто замечательный.

Он сказал ей это, когда она еще не успела напортачить, когда еще не начала вывязывать проймы. Сбиваться она начала потом, когда пришла Сандра и объявила, что пригласила на обед подружку, это было то ли в пятницу, то ли в субботу, что за путаница, должно быть, все-таки в субботу, потому что Жофре сидел дома, ну да не важно, главное — внучка сказала, что придет ее подруга, с которой они тесно сошлись в последнее время, особенно теперь, когда у нее нет ухажера, Долорс даже подумала было, что у всех обитателей дома странные вкусы, однако нет, это тут ни при чем, они просто дружили, и все. Старуха вечно забывала, как зовут эту девушку. Вот как раз сегодня меня не будет, проворчала Леонор, кто приготовит обед? Тут встрепенулся Жофре: не волнуйся, Лео, я возьму это на себя. Долорс с удивлением наблюдала за происходящим, ее поразила Леонор, которой вдруг срочно понадобилось исчезнуть, якобы по работе (так, во всяком случае, она объяснила), но еще больше — поведение Жофре, он вдруг сделался таким любезным, что-то невероятное, может, зять заболел, с чего бы ему перемениться вот так, разом, после того как почти тридцать лет, со дня свадьбы, тиранил жену, нисколько в этом не раскаивался и не делал ничего, чтобы наладить отношения. Так не бывает, что-то внутри Долорс отказывалось поверить в это. Я тебе помогу, папа, подскочила Сандра, вот увидишь, какой здоровский обед у нас получится. Само собой, ответил Жофре с улыбкой, а Долорс делала ошибку за ошибкой в своем вязанье. Леонор тоже этого не ожидала, смущенно пробормотала «спасибо», взяла сумку и удалилась. Должно быть, при этом она думала: надо побыстрее сбежать, пока они не передумали.

Может быть, если Сандра сама приготовит обед, то хоть что-нибудь съест. Но все равно, не в коня корм, потому что после еды внучка вызывает у себя рвоту. Раньше она так не делала, но с тех пор, как она осталась без парня, все, что ни попадает ей в рот, сразу же отправляется в унитаз. Долорс обратила внимание: когда мать кладет дочери целую тарелку макарон, та вмиг все сметает, потому что, наверное, умирает от голода. А потом запирается в туалете, и прощай обед. В первый раз старуха подумала, что у девочки болит живот. Затем — что нелады с желудком случаются у внучки слишком регулярно, а именно по выходным, когда она ест через силу. Никто ничего не заметил, только она, ох, девочка моя, если так и дальше будет продолжаться, то даже этот крошечный свитер будет тебе велик. Еще Долорс заметила, что каждый раз, выходя из туалета, Сандра сурово рассматривает себя в зеркало, — следит, чтобы ни одна из крупиц еды, что случайно задержались в ее организме, никоим образом не превратилась в жир.