Что осталось после нее - Элен Мари Вайсман Страница 24

Когда Клара мыла руки в умывальнике, она судорожно оглядывалась по сторонам: может, в уборной найдется что-нибудь, чем можно ударить Мэй по голове? Но на глаза ей попалась только плетеная корзина. Конечно, она была слишком легкой, чтобы причинить медсестре хоть малейший вред. К тому же Клара сомневалась, что сможет ударить человека, даже ради собственного спасения.

Она взглянула на себя в зеркало. Оттуда на нее смотрела незнакомка: уставшее лицо, всклокоченные волосы. Клара до сих пор не верила, что все это происходит с ней на самом деле. Ведь она, в конце концов, Клара Элизабет Картрайт — дочь единственной наследницы универсального магазина «Бридж Бразэрс» и владельца банка «Свифт»! Она любила жевательную резинку, далматинцев, вишневую помаду, модный чарльстон. С ней не могло случиться ничего плохого.

Но когда Клара увидела свои впавшие глаза и бледную кожу, она поняла, что это правда: ее везут в психбольницу. Вот как повернулась ее жизнь! Ей уже не верилось, что Бруно целовал ее губы и нежно гладил по щекам. Что думают о ней врачи и медсестры?

После остановки на заправке они снова ехали молча, только мистер Глен порой насвистывал мелодию из бродвейского мюзикла и какую-то джазовую композицию. Дождь барабанил по металлической крыше, а ветер, словно голодный дух опустевших полей, со свистом врывался во все щели.

Дождь прекратился. Было еще не так темно, и Клара разглядела вдали какие-то сараи, фруктовые сады и нивы. Урожай уже сняли, и она видела, как коричневые кукурузные ряды вместе с желтыми пшеничными образуют на земле своеобразный узор. Рядом с амбарами в загонах стояли свиньи и коровы. На небольшом огороженном пастбище паслись кони. Вдоль дороги виднелись курятники, кузница и несколько промышленных зданий. Клара вздрогнула, когда мистер Глен вдруг заговорил.

— Уиллард открыли в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году. С тех пор лечебница разрослась и превратилась в настоящую деревню, — сказал он. — Пациенты работают на ферме и железной дороге, а местная пекарня и кухня обеспечивают продовольствием больных и служащих. У нас есть фруктовые сады, мы собираем урожай, а в мастерских делают одежду, обувь и даже сосновые гробы, в которых людей хоронят на кладбище Уилларда.

Волосы у нее на голове встали дыбом. Как это — люди умирают в Уилларде? Она думала, их лечат, а потом отправляют домой. Зачем психлечебнице кладбище?

— От чего же умирают пациенты? — робко спросила она.

— По разным причинам, — ответил мистер Глен. — От туберкулеза, тифа, холеры. От старости, в конце концов.

— От старости? — поразилась Клара.

— Ну конечно, — подтвердил мистер Глен. — Некоторые проводят в Уилларде десятки лет.

— Это не тема для обсуждения, мистер Глен, — холодно оборвала его медсестра.

Клара проглотила комок в горле и закуталась в одеяло.

Они миновали освещенную пиронафтовыми фонарями железнодорожную платформу, где десяток мужчин толкали к электростанции груженные углем тачки, и вскоре она увидела вдали темные силуэты зданий, которые напоминали фабричные и соединялись с расположенным в центре гигантским четырехэтажным особняком. Они подъехали ближе, и она заметила, что за высокими окнами без занавесок горит свет, а внутри двигаются и стоят неподвижно люди. Окна были зарешечены. У Клары засосало под ложечкой.

В этот момент мистер Глен стал насвистывать песню Эллы Фицджералд о заботливом пастушке. Сердце девушки сжалось в груди, а горло сдавило от подступивших рыданий. Медсестра начала ему подпевать, и Клара чуть не закричала. «Они что, специально поют эту песню? Они хотят, чтобы я и действительно сошла с ума, они этого добиваются?» Она впилась ногтями в ладони. Это всего лишь сон, и от боли она обязательно проснется. Но нет, это не ночной кошмар. Это настоящая жизнь, ее жизнь. Вскоре она окажется за этими стеклами, станет так же смотреть из окна, и некому будет позаботиться о ней. На Клару накатила такая тоска, что она чуть не завыла от отчаяния и боли.

За окном машины проплывали трехэтажные здания. Огромные корпуса шли друг за другом, образуя что-то вроде лестницы, ведущей к центральному дому. Сколько несчастных людей томится за кирпичными стенами Уилларда? Если судить по количеству зданий и окон — огромное множество. Паника, из-за которой у нее сдавило горло, превратилась в ворочающееся в желудке горькое варево.

Машина, подпрыгивая на ухабах, двигалась по разбитой дороге. Потом они повернули налево, туда, где находилось огромное здание. Из окна автомобиля она увидела, что справа земля идет под уклон. Впрочем, в темноте было сложно что-то разглядеть. Вдали, в низине, находилось нечто, похожее на скопление облаков, за ним поднимался пологий холм. Она увидела в долине отражение автомобильных фар и поняла, что смотрит на воду.

Мистер Глен направил машину к викторианскому особняку. Это было главное здание с десятком пристроек. Ко входу вела роскошная лестница, в окнах горел электрический свет. Одна из внушительных дверей открылась, и на крытую каменную галерею вышел человек в темном костюме. Водитель заглушил двигатель и вышел из машины.

— Подожди здесь, я за тобой приду, — бросила медсестра Кларе.

Клара судорожно сглотнула. Во рту от страха появился кислый привкус. Ее руки и ноги дрожали, на верхней губе выступили бисеринки пота. Несмотря на то что ее бросило в жар, она застегнула все до единой пуговицы пальто, словно оно могло ее от чего-то защитить. Мистер Глен вытащил из багажника чемодан, затем обошел машину и открыл заднюю пассажирскую дверь. Медсестра вернулась, и Клара вылезла из машины, не отрывая глаз от нависающей над ней громадины. Над галереей она заметила мраморную доску, на которой было вырезано: «Чапин-Холл». У Клары пересохло во рту, когда она окинула взглядом арочные, как в католическом соборе, окна, чердачные отверстия, массивные трубы и купол размером с трехэтажный дом. Перед ней стоял замок, крепость, тюрьма, из которой невозможно сбежать. И сейчас ее поведут внутрь.

Мужчина, стоявший на галерее, спустился по ступенькам вдоль резной балюстрады и направился по дорожке в их сторону. Подойдя к ним, он обратился к мистеру Глену:

— Ну как добрались?

Затем кивнул медсестре Мэй и, сцепив руки за спиной, внимательным взглядом смерил Клару. Это был невысокий поджарый человечек с аккуратно подстриженной козлиной бородкой и глубоко посаженными глазами. Темные волосы были зализаны назад, подчеркивая резкие черты смуглого лица. Темно-синий костюм сидел идеально, белый воротничок светился, будто маленькое привидение, а в начищенных кожаных туфлях отражался свет газовых фонарей, горевших на крыльце.

— Сначала дороги были не приведи господь, — пожаловался мистер Глен, — но потом погода переменилась.

— Хорошо, хорошо, — закивал мужчина. — А это, должно быть, Клара?

— Клара Элизабет Картрайт, доктор Роуч, — подтвердила медсестра Мэй. — Восемнадцать лет, физически здорова.

— Изолировать не нужно?

— Доктор Торн заверил нас, что она ничем не болела, — сказала медсестра Мэй. Она не спускала с доктора глаз, словно ожидая какого-то знака.