Советское детство - Федор Раззаков Страница 23

К сожалению, нашего дома уже давно нет — его снесли вскоре после нашего переезда (июнь 1977 года), зато все остальные дома в глубине двора сохранились до наших дней. И только дома, выходившие на улицу Казакова, были снесены в середине 70-х (один был подожжен после выселения из него жителей). На этом месте образовался пустырь, который летом служил нам футбольным полем, а зимой мы заливали на нем каток (воду в ведрах носили из нашего дома, поскольку мы жили на первом этаже).

Главной достопримечательностью наших окрестностей была знаменитая усадьба графа А. Разумовского, которая располагалась на противоположной от нашего двора стороне улицы Казакова. Когда-то, в конце 17-го века, здесь была усадьба датского купца Давида Бахарта, но в начале следующего века она перешла во владения канцлера Гаврилы Головкина (один из приближенных Петра I). В 1741 году, после восшествия на престол Елизаветы Петровны, усадьба была конфискована и передана во владения фаворита царицы графа Алексея Разумовского. При его сыне Алексее Кирилловиче усадьба была перестроена (1803 год) и получила тот вид, в котором пребывает и доныне (по одной версии, перестройку осуществил архитектор М. Ф. Казаков, по другой — Н. А. Львов). Читаем в энциклопедии «Москва в кольце Садовых»:

«Большой дворец стоит в глубине парадного двора, ограниченного по бокам двумя флигелями, выходившими на красную линию улицы (она называлась Гороховой, а в 1939 году стала улицей Казакова. — Ф. Р.). Центральная часть дворца выделяется богатой обработкой сдвоенными колоннами на выдвинутых вперед портиках и прекрасного рисунка полукруглой лоджией с кессированным полукуполом и дверью в центре, куда ведут два марша лестницы. Эта часть дворца была по желанию владельца построена из дубовых брусьев, поставленных вертикально. Тут, в самой здоровой части дома, и находилась хозяйская спальня, ибо тогда полагали, и вероятно, не без основания, что значительно полезнее для здоровья жить в деревянном, а не в каменном доме. Дом отделали с необыкновенной даже для тех расточительных времен роскошью, и истратили на него, по некоторым оценкам, более миллиона рублей. Дорогие зеркала, бронза, позолота украшали дворец, стены многих комнат покрывали редчайшие гобелены, а подоконники делались из ляпис-лазури, ценного поделочного камня (отметим, что у графа была обширная библиотека, которая поражала воображение гостей обилием средневековых книг. — Ф. Р.). Жозеф де Местр писал о дворце Разумовского, что он «превосходит все, что можно видеть в этом роде в Европе». По роскоши с дворцом соперничал обширный парк площадью более 28 десятин, раскинувшийся по обоим берегам Яузы, полный редких растений, с беседками, статуями, с целой системой прудов и каналов…»

Во время наполеоновского нашествия в 1812 году по Москве разнесся слух, что усадьба Разумовского была сожжена французами. Однако слух был ложным — усадьба не пострадала, и в ней в то время располагалась одна из резиденций маршала Иоахима Мюрата, поэтому французы тщательно охраняли дворец от пожара.

В 1828 году усадьба стала собственностью одесского купца М. Юркова, который не нашел ничего лучше, как начать распродавать богатую коллекцию за бесценок. Спустя пять лет он продал и саму усадьбу — Опекунскому совету. С тех пор вплоть до Октябрьской революции в бывшей усадьбе Разумовских находились разного рода благотворительные и учебные учреждения. А в 1918 году там был открыт Институт физической культуры, где учились многие наши спортивные знаменитости (например, прыгун Валерий Брумель, который в роковой для себя день именно отсюда выехал на мотоцикле домой и попал в аварию, которая стоила ему ампутации ноги и спортивной карьеры). На месте бывших графских прудов появились спортивные площадки: теннисные корты и два футбольных поля — верхнее и нижнее (с той стороны усадьбы, которая смотрит на Яузу).

В те годы, когда мы там жили, Институт физкультуры именовался «физтиком» и был одним из самых любимых мест нашего времяпрепровождения. Там мы играли в войну, в футбол (на верхнем стадионе), а зимой катались на катке (опять же на верхнем стадионе, хотя рядом была хоккейная коробка, но на ней в основном играли студенты «физтика»). Здесь же (а также на нижнем стадионе) весной проводились наши школьные уроки физкультуры. Летом «физтик» превращался в некий местный центр досуга — сюда приходили целыми семьями и гуляли до позднего вечера (другим таким же местом семейного досуга был Сад имени Баумана, находившийся в десяти минутах ходьбы от «физтика», но в противоположной стороне).

В моей памяти всплывает множество историй из глубокого детства, связанных с нашим двором и его окрестностями. Расскажу лишь некоторые. Например, про наш пустырь, который летом служил нам футбольным полем. Раньше на нем еще с дореволюционных времен стоял двухэтажный деревянный дом. Выселили его в начале 70-х, и мы с ребятами лазили туда играть. Там в подвале мой младший брат Валера сломал себе руку. А однажды утром я проснулся, выглянул в окно, а дом… горит. Так и сгорел почти весь, пока не приехали пожарные.

Вскоре после этого пожара произошел следующий случай. На месте сгоревшего дома образовался пустырь, с одной стороны которого сохранилась высокая кирпичная стена, бывшая когда-то стеной соседнего дома. Как-то мы играли в футбол. В разгар игры к нам подошел убеленный сединами мужчина, который попросил у нас лопату. Поскольку моя мама работала в ЖЭКе дворником, я эту лопату и принес из сарая, стоявшего неподалеку. Незнакомец подошел к кирпичной стене, где сохранилась кладка от подвального окна. И сообщил, что в годы революции он… жил здесь с родителями. После чего попросил нас здесь копать, рассказав, что спрятал в своем подвале настоящую шашку, подаренную ему красным командиром. Мы, естественно, споро взялись за лопату. Копали весь день. Незнакомец, не дождавшись окончания наших работ, обратился к нам с просьбой: дескать, ребята, если найдете шашку, оставьте ее у себя, а завтра утром я ее заберу. Мы там много чего нашли: подсвечники, тарелки, толстые восковые свечи и еще много чего. Нашли мы и искомую шашку — вернее, только эфес от нее. Но ребята постарше забрали ее себе, а нам наказали, чтобы деду мы сообщили, что шашку так и не нашли. Но нам было совестно, и мы к месту раскопок больше не пришли. Только издалека наблюдали за тем, как дед какое-то время походил возле стены и ушел, прихватив с собой какую-то безделушку, оставленную нами после вчерашних раскопок. До сих пор совестно перед ним. Прости нас, дед, неразумных.

В нашем дворе было три дома № 29: наш и еще два, построенных в самом начале ХХ века (1906–1907 годы). Один дом (желтый) был доходный, другой (красный, с аркой) мы называли «профессорским», поскольку в нем жила профессура МЭИ. В обоих домах были лифты, вынесенные наружу (в начале ХХ века это было новшество). С желтым домом была связана трагическая история. В первой половине 70-х, летом, из окна 4-го этажа выпал мужчина и разбился насмерть. Было это фактически на наших глазах — мы играли неподалеку. С ужасом мы смотрели на то, как разбившегося накрыли простыней, потом приехала «скорая».

В этом же доме жила молодая и эффектная женщина, которую мы называли «Мода» — она очень модно и стильно для тех лет одевалась. Говорят, она работала в Доме моделей или что-то в этом роде.

В подъезде этого дома мы часто собирались, сидели на приступке (он сейчас замурован) и бренчали на гитаре. Что-то горячо обсуждали: музыку, фильмы и т. д. А еще в эту стенку под окнами первого этажа мы с моим приятелем Генкой Кузнецовым долбили мячом, играя в футбол. Удивительно, как окна не разбили. Здесь же, кстати, была и песочница, где мы играли в такую игру: один из игроков закапывал свою руку в песок, а другой должен был осторожно ее откопать, ни разу не коснувшись закопанной руки. Если коснулся — проиграл. Впрочем, подробнее про игры нашего детства мы поговорим чуть позже.