В доме на холме. Храните тайны у всех на виду - Лори Фрэнкел Страница 23

— Да, о да! — подбодрил мистер Тонго.

— Тогда что происходит? — Пчелы вернулись в грудную клетку Пенна. — Из-за чего этот ребенок чувствует себя таким… потерянным?

— Он носил розовое бикини все лето, — добавила Рози, — с большим энтузиазмом. Но теперь вдруг…

— На людях? — перебил ее мистер Тонго. — Или только дома со своей семьей?

— В основном дома, — признала Рози, — но он пришел в нем на праздник конца лета у бассейна. Там были все соседи. Люди указывали пальцем, смеялись и шептались, а он, кажется, не обращал на это внимания. Он был так горд собой. Что изменилось?

— И что же изменилось? — тихо спросил мистер Тонго.

— Детский сад, — поняли одновременно Рози и Пенн.

Мистер Тонго кивнул.

— Дети в детском саду узнают много замечательных вещей. Как строиться к обеду. Как разговаривать вполголоса. Как не толкаться. Безусловно, это все — важные жизненные навыки. Я и сам ежедневно ими пользуюсь. Но они узнают и другие вещи. Ты должен быть конформным ^[10], иначе не будешь нравиться людям; ты должен быть таким, как все, потому что, если ты другой, это им неприятно. Дома Клода любили несмотря ни на что. В детском саду иногда кажется, что все наоборот: тебя не любят несмотря ни на что.

— Значит, нужно обучать его дома. — Рози мысленно переделывала рабочее расписание. Пенн мог бы учить его чтению и письму. Она — биологии и анатомии. Это ведь наверняка главные предметы в учебном плане детского сада? Может быть, ее мать смогла бы…

— Разумеется, нет! — рассмеялся мистер Тонго. — Клоду не вредно понять такие вещи. Такие вещи, с которыми имеем дело мы все. Пятилетнему ребенку надо многому научиться. Когда люди нас раздражают, толкать их приятно, но мы не должны этого делать. Даже если нам часто бывает приятно вопить, другие люди в этот момент пытаются сосредоточиться. Хотя мы всегда хотели бы быть первыми, иногда им становится кто-то другой. И когда стиль нашего поведения оказывается неожиданным для других людей, это влечет за собой последствия.

— Как нам это ему объяснить? — спросили пчелы Пенна.

— Никак! — довольно хлопнул в ладоши мистер Тонго. — Это он уже выучил. Вы должны помочь ему от этого отучиться. Вы должны помочь ему понять, что, если он исчезнет из мира, это будет слишком высокая цена за то, чтобы в мир вписаться. Он должен понять, что «ты не должен толкаться, даже если тебе хочется» — не то же самое, что «ты не должен носить платье, даже если тебе хочется». И в этом отношении положение Клода ничем не отличается от положения любого другого человека. Все это — часть взросления.

Рози кивнула, постаралась поверить в сказанное и отважилась спросить, коль скоро мистер Тонго сам об этом заговорил:

— Кем он будет? Когда вырастет?

— Кто знает, — улыбнулся мистер Тонго. И хотя Рози пришлось признать, что, конечно же, это был правильный ответ, единственный на свете честный ответ, единственный ответ, который вообще мог быть, сам вопрос начинал доминировать в ее бессонных полуночных мыслях. — Придется подождать и посмотреть. — Он пожал плечами, но скорее радостно. — Великолепно! Но что бы ни было дальше, лучшее в гендерной дисфории — вот что… Готовы? Клод не болен! Разве это не замечательно?

— Да, но…

— Нам пока не нужно беспокоиться о том, кем он будет, когда вырастет. Ему всего пять! Но, поскольку ему всего пять, он не может бороться со всей массой родной культуры в одиночку. Знаете, чья это задача?

— Чья? — спросил Пенн, хоть и сам знал ответ.

— Вы должны мостить для него путь в его мир. И это, боюсь, очень трудно.

— Это нетрудно, — поправил Пенн. — Это и есть воспитание.

— Или да, это трудно, — уточнила Рози. — Как и любое воспитание.

— В котором у вас опыта поболее, чем у большинства, — уныния в Пенне и Рози стало больше, чем когда они сюда пришли, зато мистер Тонго, казалось, только что не взлетал от радости, — так что вы идеально подходите для этой работы. Давайте начнем с ведения дневника. О, это будет так весело!

Пенн ничего веселого не предвидел. Но из всех рекомендаций, с которыми обычно выходишь из кабинета педиатра, ведение дневника было наиболее сносной — и наиболее соответствующей его личному набору навыков — из всех возможных. Каждый день они должны были записывать «мальчиковые» и «девочковые» поступки Клода. На данном этапе это все, что придется делать, пообещал мистер Тонго. Первым этапом был сбор информации. Первым этапом было «ждать и смотреть», но с акцентом на смотрение. Поскольку в данном случае «смотрение» было очень похоже на писание, а «ожидание» было очень похоже на воспитание, ведение гендерного дневника было тем, к чему Пенн был готов.

Но он оказался не прав. Когда в субботу Клод спустился к завтраку в платье, сделанном из ночной рубашки Рози, подпоясанной ремнем, Пенн понял, что это пойдет в «девочковую» колонку. Когда Клод после завтрака целый час гонял вагончики по железной дороге в направлении, противоположном тому, в каком их гоняли Ригель с Орионом, чтобы оба поезда сталкивались, взрывались и слетали с путей, и вся троица покатывалась с хохоту, а потом повторяла заново, Пенн понял, что это должно отправиться в «мальчиковую» колонку. Потом они перешли к конструкторам LEGO. Потом в футболке и джинсах пришла подружка Ригеля и Ориона, Фрида и еще час помогала поездам сталкиваться. Пенн не был готов сказать, к какому поведению относится игра с другом/подругой — к мужскому или к женскому. Ему хватало и того, что он видел маленькую девочку в штанах, взрывающую поезда, которую ни один человек, насколько ему было известно, не обвинял в гендерной дисфории. Пенн начертил третью колонку…