Соль жизни - Исихара Синтаро

Он одним из первых в Японии стал плавать с аквалангом, и получилось так, что он стал профессионалом.

Хотя, что значит — профессионалом? Тогда еще не существовало такой профессии — «инструктор», а потому деньги он зарабатывал совсем на другом. Уж и не знаю, правда это или нет, да только слышал я от него такую историю. Будто бы неизвестно откуда взявшийся китаец попросил его поработать ночью у самой оконечности пирса в порту Иокогамы. Ныряльщику было предложено достать со дна три вещички — сантиметров по тридцать в длину — обернутых в промасленную бумагу. Ну, ныряет он, ныряет, но только ничего разглядеть не может, наощупь работает. И попадается ему то кошка дохлая, то велосипед поломанный. Только на третью ночь достал два свертка. А китаец подумал, что он третий утаил, стал угрожать, денег не платит. Пришлось самому ныряльщику воспользоваться незаконными методами: стал он за китайцем по пятам ходить и пугать. В результате все-таки получил свои денежки — по тридцать тогдашних тысяч за сверток! Так что сам он предполагает, что в свертках наркотики были или что-то в этом роде.

Дед ныряльщика происходил из аристократической семьи, и когда он приезжал в Хаяму, где у них когда-то была вилла, его старинные знакомые конфузили его обращением «милый мальчик». На жизнь он зарабатывал по преимуществу покером и другими азартными играми. В лучшие времена он держал небольшой ночной клуб в токийском районе Сибуя. Иногда вдруг заявлялся ко мне, уговаривал поехать на охоту в горы или порыбачить в море, но я неизменно вежливо отказывался. Его дружки не были настоящими бандитами, но от многих из них несло криминальным душком, да и в нем самом было что-то не то. Не знаю уж, объяснялось ли это хорошим воспитанием или чем-то иным, но только был он человеком мягким и в каких-то своих проявлениях вполне симпатичным.

Помню, как он несколько раз без всякого предупреждения заявлялся ко мне с уловом, состоящим из множества рыб вполне приличного размера. Это всегда случалось ночью, и я просто не мог изобразить на лице радостную улыбку. Хотя рыбин он дарил мне хороших, чувства благодарности я не ощущал. Поболтав в дверях несколько минут, мы расставались.

Получив раз пять такие вот сувениры, я так и не привык к ним, считая, что в те времена, когда никто еще не занимался подводным плаванием, его демонстративные приходы со здоровенными рыбинами были проявлением «мачизма». Только потом, когда я сам занялся этим делом и попробовал охотиться с ружьем, я понял, какой ценной добычей были те кампати и хирамаса, которых он приносил мне.

Потом он женился на полукровке — дочери известной всем в Сёнане красавицы. Как-то раз я повстречал его на улице с симпатичным мальчишкой на руках. Я спросил, как он назвал ребенка, а он ответил, что ему неохота было мучиться, и потому он назвал его так же, как и тогдашнего кронпринца. Я еще подумал, что это вполне в его стиле.

Когда я сам занялся подводным плаванием, я вспомнил одну его историю.

Не знаю, когда это было, но только вместе со своим приятелем — таким же балбесом — отправились они порыбачить в Осима, на полуостров Идзу. Хозяином катера был кореец по фомилии Канда. За ним числился, кроме прочего, и вооруженный налет на гостиницу конкурентов. В общем, сомнительная личность.

И вот вышли они в море к северу от Мотомати. Наплававшись, все уже поднялись на поверхность и забрались в катер, мой же приятель плавал, пока не кончился воздух. Наконец он тоже поднялся наверх — вместе с рыбинами, которых у него хватило сил дотащить. Смотрит — а катера-то и нет. Оказалось, что подводное течение отнесло ныряльщика от места стоянки катера чуть ли не на километр.

Море было неспокойным, он заметил искавший его катер с наветренной стороны, когда взлетел на гребень волны. Стал кричать, но из-за ветра его не услышали. Тут, похоже, люди на катере ошиблись в своих расчетах, и катер стал удаляться. Они поискали ныряльщика еще какое-то время, но потом, отчаявшись обнаружить его, скрылись.

«Я потерял надежду на катер и поплыл к берегу. Ты тоже на яхте ходишь и должен знать, что течение там сильное, к берегу не пристанешь. Я решил избавиться от всего лишнего и первым делом выбросил — как сейчас помню — четыре здоровенные рыбины — судаков и кампати. Помню, подумал: не в последний раз в море, еще наловлю. Но только берег становился все дальше и дальше. Тогда я выкинул пояс с балластом. Человек — существо жадное. Когда выбрасывал пояс, все думал: он дороже или рыба? Потом выкинул акваланг. Потом ружье. В конце концов у меня осталась только трубка.