Из серого. Концерт для нейронов и синапсов - Манучер Парвин Страница 22

Джульетта тоже с ней знакома и очарована ею. Я должен спросить, как они общаются, потому что обе больше предпочитают слушать, чем говорить. Что будут делать вместе две пары ушей? Теперь я удивляюсь, что мы с Джульеттой не познакомились раньше через Ашану, с которой знакомы оба.

Мы с Ашаной прекрасно ладим. Я люблю говорить, а она любит слушать. Она также берёт у меня послушать диски с классической музыкой Северной Индии, которые я собирал всегда. Я навсегда влюбился в западающий в память звук сарода [15]после того, как отец сводил меня на концерт. Мне было не больше пяти или шести лет. Это была любовь с первого звука!

Справа от доктора Ашаны Васвани сидит Оливер Ч. Ку, профессор кибернетики. Оливер родился в Тайване, но вырос в Сиэтле. При рождении ему дали китайское имя Чунг, что означает «находчивый», но оно в результате каких-то метаморфоз превратилось в Оливер. Имя Чунг было, так сказать, понижено в звании, и превратилось во второе имя, из которого его носитель использует теперь только первую букву, как этакий культурный осадок. Он перешёл из буддизма в Унитарианско-универсалистскую церковь, в которой вера в Бога и Авраама не является обязательной и вообще соединены многие вероисповедания. Таким образом его вера не доминирует над его разумом и наукой. Когда я сказал ему, что он, как и я, «думающий человек, а не верящий человек», он рассмеялся и ответил: «Не всегда!»

Америка – это страна иммигрантов и хай-тека, и высоких скоростей, и сильной депрессии, и непредсказуемых перемен. Это страна, где большое количество людей старается приспособиться и пытается найти смысл за пределами ситкомов. Человеческий ДНК зафиксирован на долгие периоды и не может быстро измениться, подстраиваясь под окружающую обстановку. Таким образом возникают проблемы из-за этого конфликта, и их результат – это социальные стрессы и напряжение. Неудивительно, что невроз становится таким же частым, как обычная простуда.

Люди, склонные к ожирению, подстраиваются под окружающую обстановку, поглощая еду, от чего им становится комфортно, а они сами становятся тучными. Те, кто склонен к анорексии, изводят себя голодом и таким образом начинают испытывать патологическое отвращение к пище – и страдают анорексией. Те, кто не может справиться с насилием, которое их окружает, становятся серийными убийцами. Кажется, что с каждым днём становится всё больше и больше болезненных склонностей к чему-либо, и можно выработать в себе какую-нибудь болезненную привычку.

Если говорить о привычках, то Оливер Ку, как и я, одержим шахматами. Мы играли с ним в университетском шахматном клубе. Но, в отличие от меня, он не пользуется компьютером для улучшений своей игры. Я могу ему противостоять только при соответствующем творческом настрое – когда я на подъёме. Шахматы – это древнейшая игра, сродни науке, искусству и спорту вместе взятым.

Слева от доктора Васвани сидит приглашённый профессор физической химии Мартин Пфайффер из института имени Макса Планка под Майнцем в Германии. У него выбрита макушка. На подбородке – козлиная бородка песочного цвета с вкраплением седых волос. У него острый нос, который выделяется на круглом лице и кажется попыткой природы создать что-то в стиле кубизма – когда видимое кажется различным разным зрителям. Он знает несколько языков. Он – спокойный человек, бережёт свой язык только для того, что можно сказать и обязательно нужно сказать.

Я снова смотрю на часы. Они показывают то же время, что и часы на стене. Сейчас ровно два часа дня. Доктор Рутковский всё ещё спокоен, а я всё ещё нервничаю. Джульетты и доктора Хочипилли всё ещё нет, но тут они как раз вбегают в аудиторию. Внешность доктора Хочипилли свидетельствует о его происхождении из племени апачей. На спину ему свисает длинный хвост серебристого цвета. У него густые седые брови, которые оттеняют его блестящие голубые глаза. Седая борода аккуратно подстрижена и скрывает большую часть бронзового лица. Он высокий и долговязый. Одет он в джинсы и вельветовую куртку спортивного покроя. На жёлтой рубашке-поло висит бирюзовый амулет. Я горю желанием с ним познакомиться.

Джульетта оглядывает место действия, потом каждого из нас, ставит сумку на стол, а затем занимает пустующее место рядом со мной, как и обещала. Она хлопает меня по руке, таким образом молча здороваясь и одновременно демонстрируя чувства. Доктор Хочипилли ставит на стол мешок, с которым пришёл, и наклоняется над ним, словно Санта Клаус, который вот-вот начнёт раздавать подарки из волшебного мешка.

Мы все наблюдаем за тем, как он запускает в мешок обе руки и достаёт оттуда прозрачную пластиковую голову, в которой просматривается прозрачный пластиковый мозг. Он больше по размеру, чем обычный мозг. Голова сидит на шее телесного цвета. Шея, в свою очередь, сидит на плечах, которые покрашены в чёрный цвет и выглядят как верх пиджака. Спереди закреплен галстук-бабочка, как раз под выступающим кадыком. Глаза маленькие, похожи на шарики для игры в пинг-понг, – выглядит всё это жутковато.

Доктор Хочипилли толкает голову на середину стола. Сквозь прозрачный череп можно рассмотреть важные части мозга. При помощи тонких разноцветных проводков подсоединены крошечные лампочки, изображающие нейроны, но подсоединены без какой-либо системы. Нервный ствол идёт вниз к шее. Видны несколько швов – там, где шея сужается. Странная голова пронзительно смотрит на Джульетту и меня стеклянными тёмно-синими глазами, словно пытается забрать наше сознание.

Теперь доктор Хочипилли разматывает пару серых проводов, подсоединяет их к кадыку скульптуры, затем подключает другие концы к ноутбуку доктора Ку. Мозг начинает пощёлкивать и жужжать. Наконец доктор Хочипилли разворачивает постер, свёрнутый рулоном, и вешает на стену за своим стулом. На постере изображено семейство шимпанзе у корней мангового дерева. Один из них спит. Ещё двое ловят блох друг у друга. Крупная самка (по виду самка) показывает детёнышу, как достать термита из гнезда в песке при помощи палки.

На картине изображены и другие животные: на самой высокой ветке дерева сидит попугай; две черепахи спариваются, за ними из тёмной воды протекающего рядом ручья наблюдает рыба; огромный таракан повис на банке из-под кока-колы и смотрит нам прямо в глаза. Я мысленно дополняю эту картину большим количеством микроскопических существ, которых нельзя увидеть невооружённым глазом. Когда у колоний микробов собирается кворум, они начинают как бы общаться химически. У них есть своя специализация, они кооперируются, как клетки мозга или всего организма, или общества организмов. Некоторые специалисты утверждают, что в языке микробов есть лексика и синтаксис. Я задумываюсь, разговаривают ли микробы, наши предки, с нами о наших корнях и о происхождении сознания.

Манговое дерево кажется мне наделённым интеллектом и целеустремлённым. Уже обнаружена связь по воздуху между растениями типа полыни. Некоторые учёные говорят про мозг у деревьев. Деревья сознательные существа? Если да, то что это за сознание и в какой степени они сознательны? Они чувствуют боль, когда их рубят? Людям они кажутся молчаливыми.

Жизнь не бинарна, не разделена на существ, которые действуют только инстинктивно, и тех, которые действуют преднамеренно, как утверждают догмы. Я подозреваю, что обезьяны знают, собаки чувствуют, деревья улавливают, ручьи хихикают, а камни более терпеливы и спокойны, чем лучшие из нас.