Проклятие семьи Пальмизано - Рафел Надал Страница 21

Витантонио распахнул дверь и налетел на своего врага. Он захватил его врасплох и сразу вжал в стену. От растерянности Джокаваццо пропустил два удара кулаком в лицо и упал на пол. Витантонио снова набросился на него, и они выкатились в коридор.

«Конвертини и Джокаваццо убивают друг дружку в туалете на третьем этаже!» – эта новость мгновенно облетела школу, вокруг дерущихся стала собираться толпа.

Витантонио был проворнее и здорово умел обхватить противника, не давая ему двигаться. Однако Джокаваццо был сильнее и у него был хороший удар, это уравнивало шансы. Они дрались уже довольно долго, катаясь по полу, обоим не хватало воздуха, и у обоих во рту был привкус крови. Витантонио сумел поймать и заломить за спину руку Джокаваццо, придавив противника к полу. Наконец он надежно держал его. Тут послышался голос Франко:

– Давай, убей его! Убей!

Витантонио увидел налитые кровью глаза кузена и с неудовольствием отвел взгляд. Франко всегда был его лучшим другом, и Витантонио приходил в отчаяние от того, что тот вечно идет на поводу у самых агрессивных товарищей. Ему неприятно было видеть, что кузен вне себя от возбуждения. Но в этот момент он заметил, что не один Франко распалился от их драки, – полшколы, ученики разных классов, наблюдали за ними и подзадоривали. Это открытие поразило Витантонио. Он понял, что все жаждут стать свидетелями унижения побежденного, чтобы таким образом самоутвердиться, и мгновенно потерял всякую охоту продолжать поединок. Никто из окружающих не заслуживал этого зрелища. Если они хотят пощекотать нервы, пусть дерутся сами. Он навалился животом на спину Джокаваццо и прошептал ему на ухо:

– Ничья? Сделаем вид, что надоело, и ну их всех.

Тот не ответил, но перестал яростно вырываться.

– Давай же, развернись и сбрось меня, – продолжал Витантонио.

Через мгновение оба стояли на ногах, отряхивая школьную форму и еще поглядывая друг на друга с недоверием. Витантонио первым нарушил молчание.

– Имей в виду, ты чудом уцелел. В следующий раз так просто не отделаешься, – бросил он, чтобы соблюсти приличия.

– В следующий раз ты и пикнуть не успеешь. Сегодня тебе просто повезло, – ответил Джокаваццо не очень уверенно, поскольку еще не понял, что произошло.

Никто вокруг тоже ничего не понял. Уже дважды за последнее время их лишали удовольствия поглазеть на отличную драку.

– Почему ты не добил его? Если бы ты сломал ему руку, он бы не скоро очухался, – упрекнул брата Франко. Он был сильно разочарован.

Витантонио промолчал. Остальные ученики выжидательно смотрели на противников, надеясь, что они еще набросятся друг на друга. Тут подоспел школьный префект по дисциплине:

– Кто начал?

Оба с вызовом посмотрели на отца Пиуса, что означало: жаловаться тут никто не будет. Неожиданно для всех заговорил Франко:

– Это Джокаваццо виноват.

Витантонио смерил его испепеляющим взглядом и счел долгом взять вину на себя:

– Неправда. Это я начал.

В конце концов оба оказались в кабинете отца Пиуса, в зале Льва Тринадцатого – в «камере пыток», как его называли ученики. Некоторые в качестве наказания часами выстаивали там с книгой в руках – как правило, с житиями святых или Священной историей – без права передохнуть или сходить в туалет. Рекорд был установлен учеником, простоявшим двадцать четыре часа. Префекту все равно было, что написано в книгах, которые выдавались провинившимся, главное, чтобы были потяжелее и чтобы наказание запомнилось надолго.

– Ну ты даешь, Конвертини! – крикнул Джокаваццо с противоположного конца кабинета, когда префект вышел, оставив их с книгами в руках. А еще через четыре часа попросил Витантонио:

– Покарауль.

После чего выскользнул в безлюдный в этот час коридор, ведущий к учебным аудиториям, вошел в первую дверь и написал на доске: «Отец Пиус спит с сестрой Лючией».

Вскоре вся школа была в курсе сплетни. Какой-то ученик утверждал, что однажды утром, войдя в кабинет префекта, чтобы подмести, застал того в объятиях монахини. Другие говорили, что видели обоих в саду и они «кое-чем занимались», а некоторые клялись, что застукали их в аудитории или видели, как они целуются в кабинете.

На следующий день Витантонио решил расспросить Джокаваццо:

– А как ты узнал про префекта и сестру Лючию?

– А я и не знал, я все выдумал. А теперь гляди-ка – оказывается, все и сами давно заметили…

Витантонио покривился:

– Отец Пиус сукин сын, но даже он не заслуживает такого поклепа. Репутация – это святое.

– Это личные счеты. Отец Пиус сам подал мне идею. Знаешь, кто такой приор Джованни Монтеро?

Витантонио понятия не имел, куда клонит Джокаваццо. Поэтому пожал плечами и приготовился слушать.

– Монсеньор Джованни Монтеро был приором базилики Святого Николая в Бари. В 1662 году его обвинили в связи с монахиней, и вице-король отправил в Бари архиепископа города Бриндизи выяснить, что в этих слухах, не смолкавших несколько месяцев, правда. Когда стало известно, что ведется расследование, список предполагаемых грехов приора стал расти как на дрожжах, ему стали приписывать отцовство двоих детей (хотя не пояснялось, кем была мать – замужней ли дамой, свободной или рабыней) и в конце концов обвинили в изнасиловании кучерской жены и заодно в совращении самого кучера. Следствие заключило, что все это бредни, которые охотно распространялись злыми языками в обществе, где людям только дай кого-нибудь оговорить. Но дело было уже сделано. В глазах жителей Бари приор базилики Святого Николая был виновен. Совершенно как наш префект по дисциплине.

Витантонио все больше и больше недоумевал. Джокаваццо считался одним из самых тупых учеников во всей школе.

– Откуда ты все это знаешь?

– Отец Пиус сам выкопал себе яму, наказав нас. Знаешь, какую книгу он мне дал в «камере пыток»? «Церковная история Бари сквозь века». Там целая глава про монсеньора Монтеро. – Джокаваццо лукаво посмотрел на Витантонио и подытожил: – Все слухи про префекта, которые я пустил, я взял из книги, которую он сам мне всучил.

И громко расхохотался, отчего бывшие неподалеку ученики обернулись. Они не могли взять в толк, почему эти двое, вместо того чтобы дубасить друг друга, стали вдруг секретничать.

С того дня они стали не разлей вода. Однажды утром, выходя из класса, Джокаваццо подошел к Витантонио:

– У моего младшего брата, Раффаэле, тоже был полиомиелит. – Он сглотнул и добавил: – Родители стыдятся его и не отдают в школу. Он живет у бабушки с дедушкой.

Какое-то время друзья молча шли рядом. Джокаваццо смотрел в пол. Вдруг он спросил:

– Ты не обидишься, если я проучу этого придурка Франко за то, что он меня сдал?

– По мне – пожалуйста, только руки не распускай. Он мой двоюродный брат, и если ты полезешь в драку, то я буду его защищать.