Не нужно молчать - Аарон Хартцлер Страница 21

КОГДА НА ДВЕРИ магазина «Сокровища Секонд-Сэндза» звякнул колокольчик, его хозяйка, Конни Бонин, едва оторвала взгляд от телевизора. Ее муж, Вилли, погиб во время войны в Персидском заливе, оставив после себя три шкафа с разным хламом. Джип Вилли врезался в бронированный «Хаммер» на базе в Афганистане – не спецоперация, просто дурацкая случайность, – и в городке, лишенном стоковых магазинов, Конни учуяла золотую жилу.

На пенсию мужа она арендовала пустое помещение с витриной и принялась распродавать унаследованное старье. Много выручки она с него не получила, но магазин держался на плаву благодаря тряпью, которым наполняли склад Конни все жители Корал-Сэндза, преставившиеся после 1992 года. Теперь большинство контор, оказывавших ритуальные услуги, имели с ней специальное соглашение. Через неделю после похорон ржавый фургончик Конни подкатывал к дому усопшего, чтобы безвозмездно забрать у родственников разный оставшийся от него хлам. Обычно убитые горем люди так не хотели с ним возиться, что не возражали, чтобы Конни перепродала его и получила с этого небольшую выгоду. С их точки зрения, это была честная сделка.

Возможно, прежние хозяева всей этой одежды и лежали в могиле, но дух гаражной распродажи был неубиваем: нафталиновые шарики из бабушкиного шкафа, резиновые подошвы старых туфель, длинные бархатные портьеры, пропитавшиеся запахом сигарет до такой степени, что казалось – сними их с петель, и они продолжат висеть сами по себе. Это был запах мусора, которому никогда не стать «сокровищами»; мусора, который благополучно сгнил бы через пару десятков лет.

Прическа миссис Бонин представляла собой взрыв седых кудряшек, жестких, как проволока. Наверное, они забавно рассыпались бы у нее по плечам, если бы она не собирала их наверх и не перетягивала ярко-синей флибустьерской банданой. Это всегда ужасно раздражало мою маму. Где‐то раз в год, выдержав с Уиллом бой за каждые раздолбанные кроссовки и джинсы, из которых он вырос, мама оттаскивала в магазинчик Конни баул с пожертвованиями – а потом всю обратную дорогу ворчала, почему та «не подстрижет это безобразие» или хотя бы «не закрасит седину, боже ты мой».

За прилавком виднелся старый черно-белый телевизор с 13‐дюймовым экраном. Создавалось впечатление, будто миссис Бонин смотрит новости по микроволновке. Я так увлеклась фантазиями, как экран разражается характерным «бип!», являя миру подогретые спагетти, что не сразу узнала знакомый голос. В реальность меня вернуло лицо Слоан Китинг. Она делала анонс «полного пятичасового репортажа» об «изнасиловании в Корал-Сэндзе». Что‐то в последовательности этих слов, выстроенных наподобие костяшек домино, заставило меня замереть.

Рэйчел и Кристи уже перебирали вешалки с древними платьями. Уилл и Тайлер нашли старую барабанную установку. Бен и Линдси дружно подались вперед, прислушиваясь к новостям, и миссис Бонин наконец оторвала взгляд от экрана. В ту же секунду ее губы изогнулись, как ленивая кошка на солнцепеке, и все лицо осветила искренняя улыбка. Миссис Бонин вскочила со стула за прилавком.

– Ого, к нам заглянул флибустьер! Погоди, не подсказывай. – Она торопливо вскинула руку и прикусила губу. – Начинающий форвард. Номер… Семь? – Конни снайперски прищурила один глаз. – Нет! Семнадцать. Коди. А зовут тебя… Барри? Нет! Сейчас, сейчас… Бен!

Бен улыбнулся и кивнул.

Конни просияла. Затем вспомнила про телевизор, схватила пару плоскогубцев и сунула их в маленькое отверстие под экраном, где полагалось быть ручке. Резкий поворот – и силуэт Слоан Китинг вспыхнул, прежде чем превратиться в крохотный прочерк света, который начал таять… Таять… И совсем погас.

– Ужасные новости. Эти парни – твои друзья? Бен медленно кивнул.

– Ужас, что эта Сталлард натворила, конечно. Втоптала таких славных мальчиков в грязь. Будь моя воля, я бы ее мамашу отдала под суд, а эту бедную девочку пристроила в хорошую христианскую семью.

– Они назвали ее имя по ТВ? – удивилась Линдси.

– Что? – Конни обернулась к темному экрану, как будто желая проверить. – Нет. Нет-нет. Не хотят полоскать ее имя. Но мы же не слепые. Лиэнн постоянно ко мне заходит за рубашками для смен. Я ей раньше припасала какие получше, но не сомневайтесь – этому больше не бывать. Ее девочка тоже ко мне заглядывала. Да вот совсем недавно, в ту субботу. Перед вечеринкой, из‐за которой теперь столько шума. Ныла маменьке, что не хочет донашивать одежду с чужого плеча. А я так скажу: у нищих выбор небольшой, можешь задницу прикрыть – и слава богу.

Наконец монолог Конни иссяк. Она привычно окинула Бена оценивающим взглядом.

– На Весенний бал собрались?

– Как вы узнали? – усмехнулся Бен.

Я могла поклясться, что он наслаждается вип-обслуживанием. И не только в магазине у Конни. Возможно, жители Корал-Сэндза и не знали, кто представляет их в Конгрессе, но помнили всех членов местной баскетбольной команды по номерам.

Бен приобнял меня за талию, и миссис Бонин снова расплылась в улыбке.

– Ага-ага! А это, надо понимать, твоя избранница? Что ж, с такими девочками и стоит встречаться. – Она схватила Бена за руку и заговорщицки мне подмигнула. – Я украду его лишь на минутку, дорогуша.

С этими словами она потащила Бена в заднюю часть магазина – вылитый бульдозер в теннисных туфлях.