Красота - Кэти Пайпер Страница 21

— Я думала, у меня серьезные раны, — выпалила она. — Но сейчас, когда я смотрю на тебя, то понимаю, как мне повезло.

Я потрясенно отвернулась от нее. У меня перехватило дыхание — словно от удара кулаком в живот. Я понимала, что девочка не хотела меня обидеть. Но не могла сдержать рыданий.

Господи, как же я выгляжу? — всхлипывала я. Впервые я позволила себе задуматься об этом. В ожоговом отделении специально не держат зеркал. Но кожа на руках была багрово-красной — неужели и лицо такое же? Когда я ела йогурт, то пыталась рассмотреть свое отражение в железной ложке. Ничего не получилось: ложка же выгнута, и все, что я видела, — бесформенное красновато-коричневое пятно.

— Не переживай, — сказала мне соседка по палате, когда заметила мои попытки рассмотреть себя. — Ты будешь выглядеть намного лучше, когда тебе сделают пересадку кожи.

— Мне уже сделали пересадку. У меня на лице пересаженная кожа, — прошептала я, не в силах справиться с комком в горле.

— Ой, прости, я не знала.

— Ничего, — храбрилась я. Я старалась ободрить себя так, как это делал мистер Джавад. Работа еще не завершена. Все будет в порядке.

Спустя какое-то время после шокирующего замечания девочки по поводу моей внешности, одна из медсестер принесла в палату пачку распечаток. Она с участливой улыбкой вручила мне ее и сказала, что они могут мне пригодиться. Когда я на них глянула, мне захотелось тотчас разорвать листки на мелкие кусочки.

«КАК СМИРИТЬСЯ С ОБЕЗОБРАЖЕННЫМ ЛИЦОМ», — прочла я название одной из них. Я в ужасе швырнула распечатки в тумбочку. Обезображенным? У меня не безобразное лицо! Я же Кэти Пайпер, модель и телеведущая. Это слово не имеет ко мне никакого отношения. Совершенно никакого!

Днем меня пришли навестить родители, и я расплакалась. Я знала, что другие пациенты не хотели задевать мои чувства и что медсестра хотела как лучше. Но теперь единственное, о чем я думала, — мое лицо. Мое прекрасное лицо.

— Не расстраивайся ты так, дорогая, — успокаивала меня мама.

— Я хочу знать, как выгляжу, — настаивала я.

— Скоро, радость моя. Все постепенно становится лучше.

Правда? Мне так не кажется. Я все еще не могла нормально есть — даже еду для младенцев. Мне все время казалось, что у меня в горле что-то застряло, я закашливалась или выдавала съеденное назад.

Днем ко мне пришла лучшая подруга Кэй. Я так стеснялась своего вида, что старалась не встречаться с ней взглядом.

— Как я рада тебя видеть! — сказала Кэй, пытаясь скрыть шок. — Ты идешь на поправку.

— Спасибо, — ответила я.

— Я приходила и раньше, но меня не пускали.

— Я знаю. Мама с папой говорили. Спасибо за диски и плейер.

Когда я была в коме, Кэй передала мне аудиокнигу «Секрет», рассказывающую о силе позитивного мышления. Я время от времени слушала ее в надежде, что это поднимет мой дух и я смогу волевым усилием убедить свое тело восстановиться.

— Я принесла тебе вентилятор и новый диск. На нем наша с тобой любимая музыка — что-то вроде «5 °Cent», — улыбнулась она. Подруга не знала, как невыносимо для меня слушать такую музыку сейчас. Она напоминала мне о том, как мы танцевали в клубах и парни старались поймать мой взгляд.

В глубине души я ожидала, что как только Кэй увидит меня, то выскочит за дверь, испугавшись моего вида. А она просидела со мной целых три часа, постоянно болтая о работе и общих знакомых. Все это было так далеко от моей новой жизни, словно Кэй говорила на незнакомом мне языке. И все же мне было приятно ее видеть. Она по-прежнему хотела быть моим другом, и мне стало не так одиноко.

— Огромное спасибо, что пришла, — прошептала я, когда она встала, собираясь уходить.

— Скоро увидимся, — ответила подруга.

Интересно, что она думает обо мне? Жалеет? Мы были очень похожи. Теперь этого уже не скажешь.

Спустя несколько дней, 6 мая 2008 года, папа отвел меня на занятие с Лизой. Пока мы плелись по больничным коридорам, я все гадала, в чем оно будет заключаться. Может, Лиза позволит мне увидеть мое лицо? Меня мучило любопытство, мне отчаянно хотелось знать, как я выгляжу.

— Здравствуй, Кэти, — сказала Лиза, усадив нас в своем кабинете. — Думаю, тебе пора взглянуть на свое отражение.

Я кивнула. Внезапно мне стало страшно.

— Будем двигаться постепенно. Сегодня начнем с груди, а в последующие несколько дней продвинемся выше.

Я снова кивнула, хотя не собиралась растягивать это на несколько дней. Что толку тянуть кота за хвост? Я должна знать прямо сейчас.

Я хорошо помнила свое прежнее лицо. Яркие голубые глаза под идеально очерченными бровями, маленький аккуратный носик, золотистая кожа, широкий рот, четкая линия подбородка. Я не видела это лицо уже два месяца, но мне хорошо знаком каждый его миллиметр. Не может быть, что все настолько плохо, — подумала я, поднося к лицу зеркало.

Но все оказалось гораздо хуже, чем я могла себе представить. Лицо было кроваво-красным. Как кусок гниющего мяса. Я знала, что у меня нет век и голову мне обрили налысо. Но куда подевалась моя загорелая кожа? Где мой аккуратный носик? Почему губы выглядят так, словно их вывернули наизнанку? А глаза? Мои глаза! Левый — мутный, слепой. А правый запал, как у покойника. Моего лица больше не было: ни единая черточка не напоминала обо мне прежней. Мое новое лицо — то немногое, что оставил мне Дэнни. Теперь это — я.

Я не помню, как папа привел меня назад в палату. Ошеломленная, я едва могла дышать. Не видела ни соседей, ни медсестер, которые суетились вокруг меня, — перед глазами было лишь то существо, что несколько минут назад смотрело на меня из зеркала. Будто к моему туловищу приделали другую голову, которую я никак не могла признать своей. Неужели у человека может быть такое лицо? Неужели у МЕНЯ может быть такое лицо? Это просто не укладывалось в голове!

Одно не вызывало и тени сомнения: теперь меня не захочет ни один мужчина. И я до самой смерти останусь одна.

Я лежала на кровати и рыдала в папиных объятиях.

— Я не знала, что все настолько плохо, — всхлипывала я. Мне было невыносимо стыдно, что люди видят меня такой. Мама, папа, Сьюзи, Пол, медперсонал, другие пациенты в палате… Я сидела и разговаривала с ними, не представляя, что так мало похожу на человека. Им, наверное, противно смотреть на меня. Хотя они очень хорошо скрывали отвращение, не кричали от ужаса и омерзения, не бежали прочь.

Словно кадры кинохроники, перед глазами мелькали воспоминания. Вот я маленькая, размазываю по губам мамину помаду. Вот первый парень держит в ладонях мое лицо и целует меня в щеки. А вот я выщипываю брови, готовясь пойти в клуб в Бейсингстоке, и с хирургической точностью наношу на реснички тушь. Позирую перед камерой. Мужчины оборачиваются, восхищенно свистят мне вслед. Сотни парней осыпают меня комплиментами… Их голоса становятся все громче, громче: Ты такая красавица… — звучит в ушах. — У тебя такое прекрасное лицо! Какая красотка! Тебе нужно идти в модели!