Ярмарка - Елена Крюкова Страница 20

– Кто тебя? – в ответ спросил я.

– Менты, – прошелестел он.

– За что?

Я взял его на руки, как ребенка.

– Они нас ненавидят.

Корзинка била меня по спине.

– Кого?

Листья шуршали вокруг нас. Лес пах вкусной лиственной гнильцой, калиной, грибами, призрачной хвоей.

– Нас. Новую революцию. А-а-а!

Он крикнул от боли. Кровь из его пробитого ножом бока лилась мне на бок, на рубаху, на куртку.

– Значит, ты свой, – сказал я и притиснул Белого сильнее к себе. – Ты наш, пацан. Тебя как звать? А?

– Белый, – прошептал Белый.

– Я так и понял, – сказал я.

Мы доехали в город на последней электричке. Пока шли по лесу, стемнело. Контролеры пошли – я как-то ловко отбоярился. Сказал: вот брата везу в больницу, срочно, аппендицит, билет не успели купить на станции. Контролерша промолчала, устало махнула рукой. Ей было видно, что все правда.

В городе я вызвал «скорую», от соседей, с городского телефона, с сотового у меня не получилось. Врач приехал. Рану осмотрел.

– Как? В больницу везем? – бодренько спросил.

Молодой врач был, зеленый, прямо как Белый, пацан.

Мы все трое были пацаны.

Только врач-то был врач. А кто такие были мы?

– Все серьезно? – спросил я.

– В рубашке парнишка родился, – врач кивнул на Белого, набирая в шприц жидкость из ампулы, – натурально в рубашке. Нож по ребрам скользнул, ничего из внутренних органов не задел. А мог бы. Крови, конечно, потерял. Ну как? Едем?

Я мялся. Белый подал слабый голос:

– Нет. В больницу я не поеду.

– А что так? Страшно у нас, что ли? – Врач-пацан уже вводил лекарство Белому в тощую, маленькую, как орех, ягодицу. – Не залечим, а подлечим. Он кто вам?

– Брат, – сказал я.

– Ну, едем, давайте, ребята! Мне некогда. Паспорт с собой?

– Я паспорт в лесу потерял, – выдохнул Белый и закатил глаза.

Лекарство подействовало.

Он уснул мгновенно.

Когда врач уехал, я сварил себе и Белому грибной суп.

Это был вкуснейший грибной суп в моей жизни. Я накрошил туда все, что только нашел дома, наскреб по сусекам: лучку и картошечки, их только две оставалось, и остатки лапши бросил из пакета; и бросил перчик черный, как хотел, и лавровый лист, и хмели-сунели; и подлил, для кайфа, подсолнечного масла, вылил все, до капли, из бутылки; и еще нашел в шкафу, в целлофане, старый рис – и тоже его в кастрюлю вывалил. А грибы вымыл чисто, чтобы червяки из них повылезли, но нет, не было в них червей, они все были чистенькие, светленькие, как мой найденыш, как Белый. И порезал на дощечке. И все – в кастрюлю огромную – завалил.

И долго, долго варил, чтобы все проварилось.

А Белый лежал в моей спальне, весь перевязанный, как солдат на войне.

Нет, ну все верно, это и была война.

Она началась, эта война, и она шла, и она шла так: у взрослых – с молодыми, у молодых – с государством, у власти – с безвластными.

Но мы были не грибы, что запросто сварить в котле, в кастрюле.

Еще не сделали такой кастрюли, чтобы нас сварить.

И я знал это. И Белый знал это.

И все мы это знали.

– Скоро грибочки-то? – спросил Белый легким, как осенняя безумная бабочка, голосом. – Я это… с удовольствием поел бы…

– Скоро, – сказал я.

И в носу у меня защипало, как от лука.

А потом мы вместе ели грибной суп.

Белый приподнимался на локте и ел. Другая его рука лежала на белом бинте поверх раны.

Я ел и смотрел на него.

Мы ели вместе. Это как будто – молились вместе.

Или – стреляли вместе.

Или – умирали вместе.

Оказывается, жизнь – это когда не по отдельности, а вместе.

Революцию тоже делают все вместе. Один никто не сможет сделать революцию.

– Ты Еретика читал? – спросил я, прожевывая грибы.

– Наизусть знаю.

И у него был набит грибами рот.

Прожевав грибы и громко хлебнув из ложки супа, он вдруг спросил напуганно:

– А это хорошие грибы, а? А мы с них – не того, а?

И я засмеялся и крикнул:

– Нет! Жить-то хочется, да!

– Вот победим… – пробормотал Белый и зачерпнул ложкой из тарелки гущи.

– Вот победим – я сам твоих ментов найду и порежу! Как грибам, им головы на хрен срежу! Ешь!

Из темно-синего квадрата окна на нас обоих смотрела осень. Одинокая осень. Она была одна, и теряла все свои грибы, и все ягоды, и все золотые листья.