Пояс Койпера - Николай Дежнев Страница 20

Теперь же, глядя через столик на Анну, я с замиранием сердца думал, что эта встреча мне так просто с рук не сойдет. Она сидела напротив в открытом сарафанчике и выглядела очень даже ничего, если не считать выражения лица. Оно у нее отсутствовало. Помешивала в чашечке сахар. Минут пять помешивала, хотя время по понятным причинам я не засекал. В кафушке, куда я ее привел, мы были одни. Едва слышно работал кондиционер, барменше за стойкой до нас дела не было. Сидели, отрезанные от мира собственными проблемами, если так можно назвать мой вялотекущий конфликт с человечеством.

К чему так убиваться? Что такого, необыкновенного, могло с ней стрястись? — рассуждал я про себя, остерегаясь спровоцировать поток жалоб. Ну, с мужем, кобелиной, разбежались, ну, дочка-малолетка бузит! Что еще? Нет денег отдохнуть в Турции… прейскурант человеческих невзгод, впрочем как и надежд, удивительно убог. Не говоря уже о стандартности набора эмоций, скудость которого заставляет волком выть на луну. От частого употребления они, как портянки старослужащего, затерты людьми до дыр. Короче, все у Аньки как у людей, тогда зачем превращать жизнь в трагедию Шекспира?

Как если бы услышав мои мысли, она подняла от чашки глаза. Красивые, грустные. Посмотрела, казалось бы, на меня, а на самом деле в видимую ей одной светлую даль. Губы сломались в горькой усмешке.

— Зря вы со мной связались, я государственная преступница!

Во как, час от часу не легче! Мало того что преступница, так еще и государственная. А у нас с государством шутки плохи, лучше под трамвай, чем под его очередную кампанию. Измурыжат, истреплют все человеческое и бросят за ненадобностью. Хорошо, если умирать, так нет — жить бок о бок с несправедливостью. Хотя, если по гамбургскому счету, никто в точности не знает, что оно такое — это государство. Не засевшие же в министерствах и администрациях казнокрады и не политические клоуны, отбивающие чечетку на краю могилы страны. Оно у нас, как поручик Киже, вроде бы есть, а хватишься — его и нет, только пустые глаза да руки загребущие.

Анна между тем продолжала говорить, но я к ее словам не особенно прислушивался. Пропускал их мимо ушей вовсе не потому, что никого чужое горе не скребет, просто думал о своем. И тем не менее картина случившегося начинала обретать очертания. Оказалось, я угадал, бывший муж у нее имелся, кажется, даже не алкоголик, и дочка подрастала, но головной болью был огромный долг. Как и когда она умудрилась его заполучить, я не понял, но в ее речи мелькнуло нечто знакомое, заставившее меня насторожиться. Что именно и в каком контексте это «нечто» было упомянуто, в памяти не отложилось, и я решил вернуть Аню к теме. Аккуратно, чтобы не обидеть невниманием.

— И все-таки, чем вы по жизни занимаетесь?

Анна замерла на полуслове:

— Я же только что об этом говорила!

Моя улыбка должна была свидетельствовать о застенчивости характера.

— Хочется знать подробности…

Любой бы на ее месте поинтересовался, не страдаю ли я аутизмом и что говорят специалисты о моем синдроме Альцгеймера, но Аня была ко мне добра и лишь пожала плечами. А может быть, как врач, знала, что понятие нормы в приложении к человеку вещь относительная, и не захотела лишний раз в этом убеждаться.

— Последнее время моталась по городу на «скорой», потом ушла, тут-то возможность подзаработать и подвернулась…

— Именно это я и хотел спросить! — оживился я, прибегая к риторическому приему цепляться за слова. — Вас уволили?

— Да нет, самой стало невмоготу! Устала, люди вызывают врача не для того, чтобы напоить его чаем и поделиться радостью, — безнадежно махнула рукой. — Хотя это не главное! — Склонилась к разделявшему нас столику и тихо произнесла: — Причина в другом, не могла больше звонить больным и узнавать об их самочувствии, с души воротило.

Признаюсь честно, я не очень ее понимал. Может быть, потому, что увлекся рассматриванием открывшегося пытливому взору пейзажа в обрамлении бретелек сарафана. Облизал пересохшие губы.

— Но, так сказать, по-человечески, и вообще…

Она горько рассмеялась и передразнила:

— По-человечески!.. Что вы строите из себя ангелочка, будто не знаете, какова на самом деле жизнь? Кто первым сообщит похоронной конторе, тот и получит свой процент…

То ли от ее слов, то ли оттого, что Аня выпрямилась на стуле, но эффект получился отрезвляющим.

— Я… я об этом не знал…

— Оно и видно! И что гаишники штрафуют за превышение скорости «скорую» и пожарных — тоже не в курсе? Каждый на своем месте пользуется, как ломом, данным ему в руки законом! Смешно, правда? — Но Аня не засмеялась, усмехнулась. — У вас ведь тоже есть своя территория, на которой вы обираете ближнего? — делала несколько глоточков успевшего остыть кофе. — Можете не отвечать, обидеть не хотела. Так устроена жизнь, подлецы, как на охоте, стоят на номерах, а власти гонят на них людей…

Сказано это было с такой горячностью, что я опешил. Потянувшись через стол, вытащила из пачки сигарету.

— Думаете, мне хотелось лезть в кабалу? — Прикурила от поднесенной мною зажигалки. — Обстоятельства заставили! Кто же мог тогда предположить, что все так обернется? Да и господинчик этот, хозяин рекламной фирмы, так был мил, так обходителен, что отказаться от предложения я не смогла. Сулил хорошие деньги и какое-то время их платил…

Я вздрогнул. Понял, что в рассказе Анны меня зацепило. Название агентства! И ласкового, с ее слов, человечка я тоже знал. Она назвала его обходительным, со мной он был льстивым, обволакивающим любезностью, готовым стелиться под ноги. Я был ему очень нужен. Фамилия? Какая-то очень соответствующая его внешности и манерам, гладкая, без углов… Круглов?.. Добров?.. Такой влезет без мыла в задницу и будет обещать тебе оттуда златые горы. Не закрывал рта, сладко улыбался, но в глазенках вишенками нет-нет да проскальзывало выражение оценщика, прикидывавшего человечку цену. Встречаться с ним я не хотел, вернее, не было сил, но Феликс настоял, сказал, мол, нужняк и может помочь в бизнесе.

Вот, значит, как все обернулось! — думал я, наблюдая за умолкшей Анной. Видно, девушке пришлось несладко, если от одних воспоминаний так колбасит. А меня?.. Ведь тоже обдало холодом, и отнюдь не из кондиционера! В совпадения я не верю и игрой теории вероятностей происходившее был объяснить не готов. Сердце сжалось от дурного предчувствия. В глубине души я все уже знал, но кто-то внутри меня, маленький и пугливый, продолжал притворяться, что ничего не произошло. Именно этому Круглову-Доброву… — Котову, конечно же Котову! — я и кинул безумную идею, и бабки за нее, приличную сумму, сука безмозглая, получил! А ласковый и обходительный все заглядывал мне в глаза и рассыпался в благодарностях. Феликс стоял рядом и протокольно улыбался, хотя не мог не видеть, что я стебаюсь и только безумец способен отнестись к моим словам серьезно. И безумец этот нашелся!

Анна сосредоточенно курила. Я точно знал, что мне предстоит услышать, но попросил: