Великая страна - Леонид Костюков Страница 20

— И ты до сих пор мучишься ревностью? — спросила Лиза, но не сипло, а довольно мелодично.

— Дерьмо! Конечно, нет. Разве ты не видишь, что я сижу тут четвертый час и абсолютно не забочусь о том, где Лиззи?

— То есть, ты вылечился? Давай выпьем за это мартини.

— Видишь ли, Лиза, если мы начнем пить за все заморочки, которыми я страдал и от которых вылечился, мы с тобой сопьемся и очутимся в Гарлеме.

— О'кей.

— Если вам прискучило, то я перейду к настоящему моменту.

— Нет, Гэри. Нам вовсе не прискучило. А если пошла речь об излечении именно от ревности, то мне это настоятельно нужно. В прошлом году у меня был парень, его звали Фил, так представляешь себе, стоило мне с кем-нибудь переспать, так он сразу начинал заводиться. Просто маньяк какой-то. Он становился в позу Аль Пачино и каменным голосом спрашивал: где ты была? Нет, даже не Аль Пачино. Знаешь, меня один раз занесло на Бродвей, и я просмотрела там мюзикл про одного цветного, который женился на белой девчонке и не справился со своими комплексами.

— Отелло?

— Точно. Может быть, у меня хромает вкус, но эта пьеса показалась мне отвязной. Я смотрела на этого несчастного парня, а видела своего беднягу Фила. Я отвечала ему: мы просто переспали, ничего серьезного. Но он не верил мне и расспрашивал, что этот парень любит, о чем мы говорили, не приглашал ли он меня в кафе. Посуди сам, Гэри, на кой черт этому парню приглашать меня в кафе, если он получил практически все, что хотел? Ну, не стану врать, пару раз я сходила с одним из них в кафе, он угощал меня мороженым и даже пытался поцеловать, но я ему не позволила. Понимаешь, я не так воспитана. Секс сексом, это из области медицины, но моя душа, понимаешь, Гэри, ее нельзя сторговать по кусочку за две порции мороженого.

— Я вижу. Ты хочешь узнать, как я вылечился от ревности. Отлично, я тебе расскажу. Мне посоветовали обратиться к одному старому еврею, Абрахаму Рапопорту. Я надеялся, что он хотя бы раввин, но он оказался работником почтового отделения. Я явился к нему прямо на почту, и в крохотной боковой комнатке, среди коричневой плотной бумаги и запаха сургуча, поведал ему вкратце свою историю ревности. Он выслушал меня с кислым лицом, которое становилось все кислее по мере прослушивания, как рекомендуемая скорость исполнения в одном из этюдов Листа. Когда я закончил, зеленый лимон в сравнении с его лицом показался бы тебе сникерсом. И это кислотное лицо сказало мне буквально следующее.

— Исаак Зоренфилд, человек мнительный и малограмотный, при одном гешефте получил вдобавок к своей доле том медицинского словаря. Так как Исаак не мог извлечь корысти из этого тома иначе как его прочитать, он его прочитал, причем добросовестно. Таким образом он обнаружил у себя воспаление матки. С этим своим доморощенным диагнозом Исаак отправился к бесплатному врачу Хейфецу, но тот решил, что Исаак над ним издевается, и спустил его с лестницы. Тогда Исаак Зоренфилд одолел свою жадность и сходил к настоящему врачу Бронштейну, который впарил ему самое громобойное средство от воспаления матки. Средство Исааку помогло, о чем он похвастался перед своим ученым соседом Соломоном, а этот ехидный сосед с удовольствием поведал несчастному Исааку, что у того отродясь не было не только воспаления матки, но и самой матки. Исаак не спал ночь, а с утра подал в суд на Бронштейна, но суд решил дело в пользу Бронштейна, потому что он пациенту, пожаловшемуся на воспаление матки, рекомендовал средство от воспаления матки, только и всего. Почем он мог знать, может быть, Исаак, говоря о себе, деликатно имел в виду какую-нибудь свою пассию. Секретарь суда, цветная девица, изнемогала от смеха, когда писала протокол. С Зоренфилда взыскали издержки по суду, в итоге он запил, запустил свой бизнес, его квартиру отобрали два мормона из Юты, и менее чем через семь лет несчастный Исаак Зоренфилд скончался в больнице для бедных в Бронксе от неизвестной болезни, симптомы которой подозрительно походили на симптомы воспаления матки.