Мутанты - Сергей Алексеев Страница 20

И уехал. А Дременко, перетерпливая боль, побежал к куровской хате, дабы деда успокоить и ублажить, чего доброго, рассердится и откажется от сотрудничества – пока валандались с вручением паспорта, дело уж к вечеру шло. По дороге же вдруг осенила догадка: а что, если все эти случайные события и капризы деда не что иное, как хорошо продуманная комбинация Волкова? Просчитал все, настропалил Курова, зная его характер и устроил так, чтоб и батько Гуменник к митингу подоспел?

Сам же потом отмахнулся, отплевался – быть не может! Не такой он и умный, чтоб все предугадать и организовать. Это даже не сахар через границу перебросить. Но осадок остался и еще сильнее надавил на сердце.

Когда к деду в хату ввалился, вся грудь горела и слабость началась. Куров парадную свою гимнастерку уже снял и какой-то рваный кожушок напялил, шапчонку, кирзовые сапоги – кажется, наконец-то в разведку собрался. Бледный вид головы был замечен с порога:

– Что это с тобой, сват?

– На жаре притомился, – соврал Тарас Опанасович, обмахиваясь шляпой.

Невзирая на сопротивление, Куров уложил его на кровать за печку, галстук с шеи снял, а сам в стену постучал:

– Оксанка! Хватит языками чесать! Поди сюда, отцу твоему худо…

Минуты не прошло, крышка люка поднялась, и из подпола явилась неотложка с баульчиком. И вместо того чтобы послушать сердце родителя и лекарство дать, ворчать принялась:

– Как без присмотра – так и ходит небритый… Полюбуйся, тату, на кого ты похож!

– Пилюлю ему дай! – прикрикнул дед. – Валидолу или еще чего…

– Да нет же валидола!

– Тогда рюмку горилки налью!

– Нельзя, дедушка. – Оксана наконец приложила фонендоскоп к груди Дременко и послушала. – Тахикардия… Йодную сетку сделаю, полежит, оно и пройдет.

– Ты лечи, а мне пора. – Куров спрятал новенький паспорт в потайное место и повесил на шею трофейный немецкий бинокль. – Все-таки мутанты полезные существа. Не появись они в нашей державе, восторжествовала бы справедливость? Вернул бы я фамилию?

– Ты, сват, помни, – простонал с кровати Тарас Опанасович, – они могут чужие мысли читать… Станешь искать, так не думай про них.

Дед проверил патроны в барабане.

– Ну, мысли-то свои я давно прячу… Иногда так глубоко сховаю, что и сам найти не могу. Скоро буду как Сенька Волков, ходить и думать – кто я?

– Трубку на вот, возьми! – дрожащей, потной рукой протянул голова мобильник. – Найдешь логово, сразу звони, немедля. Но условными фразами. Например, «Дядя здоров, шлет привет»…

– На второй заставе все равно не берет. – Куров спустил ноги в люк. – Там зоны нет, проверял, свой мобильник имеется.

– Как – нет? Москали ж новую вышку поставили!

– Поставили, а все равно не покрывает… У немцев тоже радиоперехват не работал. Место такое заколдованное. Там фашистские асы бомбы кидали – все мимо. Говорят, преломление воздуха, как в воде. По-научному называется «особая оптика атмосферы»… Ну, сват, выздоравливай!

– Докладывай лично мне, Степан Макарыч! – успел предупредить Дременко. Едва дед скрылся в подполе, захлопнув за собой люк, он вынул из ушей дочери фонендоскоп: – Говорят, тебя мутант ночью чуть не схватил?

– Почему чуть? Схватил, баловник…

– Ну?! И шибко напугалась?

– Да что его бояться? – усмехнулась она и достала йод. – Мохнатенький такой, и лапки горячие… Думала, к себе поволочет – не сволок. Чем-то на тебя смахивает, когда не бритый…

– Ты это брось, Оксана! И так сплетни ходят! Как вырвалась-то?

– Как от всех ухажеров… Баулом по морде, и легонько совсем. Сразу и бросил… Сам пугливый какой-то.

– Волков к тебе приставал ночью?

– Ох, тату! Легче назвать, кто не приставал. Даже Чернобай, и тот норовит – в угол, подальше от своих камер, и руку в трусы засунуть, охальник… Но все без толку, тату!

– Гляди, этот дурень свататься к тебе вздумал!

– Какой дурень? Прапорщик пограничный?

– Та ни, Мыкола Волков!

– Неужели? – искренне встрепенулась она. – Вот было б прекрасно! Мыкола хоть и с износом, да женщин любит. Ухаживает. Руку сразу в трусы не пихает. А только из служебной необходимости. Посватайся раньше, пожалуй, согласилась бы. Тамарки Кожедуб я не боюсь. Враз бы отбила, если б захотела…

– Ты в уме?!

– Да за любого бы пошла, кто позвал! Даже за Митю Чернобая… Но теперь поздно. Уезжаю я, тату, покидаю вас…

– Куда?!

– В Якутию эмигрирую, – обыденным тоном сообщила она. – Смирно лежи! И как же я стану йодную сетку тебе накладывать? На шерсть, чи шо? Может, постричь тебе грудь, тату? И побрить?

– А меня спросила?! В Якутию! – задохнулся и умолк Дременко.

– С бабушкой Совой посоветовалась. – Оксана принялась мазать йодом прямо из пузырька. – Мне женский совет требовался… Она благословила. Мы с ней так рассудили: что, в самом деле, я даром Юрко столько лет ждала? Сколько напрасных надежд на него извела, а сколько слез моих девичьих пролито? Юные годы свои впустую растратила, чтоб в покое его оставить?! Не дождется!

Отцовское сердце не выдержало, ворохнулось в груди несколько раз и остановилось…