Сказки PRO… - Антон Тарасов Страница 20

Весь остаток рабочего дня он напрягался только вполсилы, все внимание свое тратя на наблюдение за Павлом Витальевичем. Павел Витальевич творил что-то невообразимое. Он разулся, закинул ноги на стол и раскачивался на стуле. Учитывая его плотную комплекцию, это выглядело устрашающе. Дозваниваясь по телефону до фирмы, название которой он предварительно обводил карандашом, Павел Витальевич выдавливал из себя все тот же заученный текст, но делал это игриво, даже жеманно. Все заканчивалось полной и сокрушительной победой.

— Отлично, сейчас мы по факсу забросим в вашу контору все требования к макету, а обратно ждем гарантийное письмо на оплату. Если прокрутим все сегодня или завтра, то успеваете в текущий номер, его сдают в понедельник, — Павел Витальевич сиял и от радости даже слегка вздрагивал. — Всего доброго! Приятно познакомиться! И работать тоже!

Костя от зависти приоткрыл рот. Павел Витальевич не положил, а бросил трубку, поставил напротив названия фирмы галочку и, с трудом натянув носки и ботинки, поплелся по коридору хвастаться в бухгалтерию.

«Какая у него уже фирма за сегодня? — гадал Костя, — пятая или шестая?

Может, седьмая? Все равно не понимаю, как ему удается так работать и справляться».

В этот момент Костя окинул взглядом офис и к своему удивлению увидел, что за перегородками из оргстекла происходит почти то же самое, что творилось с Павлом Витальевичем. У менеджеров были такие счастливые лица, что, казалось, продают они не страницы журналов под размещение рекламы, а самое настоящее добро, на худой конец, удовольствие или нирвану килограммами. Или пачками. Или литрами.

— Окей, будем сотрудничать, — доносилось с одной стороны.

— Рад, что вас заинтересовали наши предложения, — звучало с другой. — Это здорово, что оплата будет вперед, мы сможем дать скидку.

Костя схватился за голову и запрыгнул верхом на стул. С этой высоты открывался потрясающий вид не только на офис, но и на собственный рабочий стол, на котором, как бельмо на глазу, был раскрыт телефонный справочник, а напротив названий всех организаций сияли прочерки. Для Кости было непостижимо, как он, старательный, трудолюбивый и искренне стремившийся принести пользу как себе в виде зарплаты, так и издательскому дому в виде новых и новых клиентов, терпит стопроцентное, ничем не объяснимое фиаско.

Павел Витальевич в то же самое время в соседнем помещении шептался с Ириной Федоровной, пока принтер ее компьютера лениво распечатывал бумаги лишь для того, чтобы тут же сунуть их в факс. Работа факса тоже не мгновенная. Павел Витальевич успел за это время похлопать Ирину Федоровну по ее откровенно худосочному заду и пригласить на шаверму.

— Ой, Павел Витальевич, знаете, я на диете, это сейчас жутко модно, и вообще я как-то склоняюсь к вегетарианству, — не без удовольствия пролепетала Ирина Федоровна, даже не собираясь мешать лапам Павла Витальевича гулять по ее ягодицам. — Да и там, в мужской компании, да еще и с шавермой, я буду чувствовать себя потерянной и обделенной. Уж лучше вы заглядывайте почаще, с хорошими новостями.

— Обещаю, что приду снова, — Павел Витальевич с сожалением заметил, что факс давно как отправлен, и у него за спиной стоит еще один менеджер, пришедший с бумагами. — Может даже сегодня, Ирина Федоровна.

— Да что вы говорите, Павел Витальевич! Какой вы, однако, производительный!

— Ради вас стараюсь, Ирина Федоровна, — Павел Витальевич подмигнул. — Ну, так может, по шаверме после работы? А? Поедим, погуляем, поболтаем?

— Я подумаю, — кривляясь, ответила Ирина Федоровна и, переключившись на новую рабочую задачу, поправила платье и сделала серьезное лицо. — Ну, давайте бумаги. Это что, платежка? Кто так готовит платежки…

Павел Витальевич возвращался в отдел, довольный собой и пританцовывая на ходу. Увидев Костю в нелепой позе, готового разреветься или начать все вокруг ломать и крушить, Павел Витальевич бросился его спасать. Зайдя в отгороженную оргстеклом кабинку, он с силой пнул ногой по стулу, от чего Костя подскочил на нем и сполз по спинке вниз.

— Остановись, Станиславский, хватит сходить с ума, иди выпей чашку кофе, взбодрись и приведи себя в порядок. Тебе еще час работать, а ты уже никуда не годишься.

— Я и по жизни ни на что не гожусь, — сокрушался Костя. — За два дня ни единой надежды на то, что я продам хотя бы маленькое объявление, хотя бы четвертушечку страницы под рекламу. Я неудачник и ни на что не способен.

— Успокойся, Станиславский, не нужно так себя ругать, — ласково ответил Павел Витальевич. — Ты просто устал за эти два дня, не рассчитал сил. Знаешь, я сейчас поговорю с директором, и тебя на сегодня отпустят, пойдешь домой и отдохнешь, выспишься нормально. А с завтрашнего дня я за тебя берусь. Посмотрю, как ты работаешь, разберем твою стратегию, твои ошибки. Как следует пообедаем, и после обеда у тебя попрет так, что мама не горюй!

Отнекиваясь, Костя вдруг понял, что другого выбора у него нет. Либо уходить, теряя и эту работу, либо довериться и попытаться выяснить, что у него не получается. А не получалось абсолютно все — от самого разговора с потенциальным клиентом до результата звонка и, собственно, работы.

Дома Костю ждала жена, пристально глядевшая в телевизор и находившая в этом занятии высший смысл в жизни. Она пыталась проводить параллели между своей судьбой и тем, о чем рассказывали в бесконечных ток-шоу.

— Ты представляешь, врач в течение полугода насиловал свою пациентку, находившуюся в коме, и заразил ее триппером, — заявления жены для Кости уже стали привычными. — Она его обвиняет, мол, все чувствовала, только сделать с этим ничего не могла. А он утверждает, что все было по обоюдному согласию.

— Как мне все это надоело, — прошептал Костя, с трудом и из последних сил переодеваясь в домашнюю одежду. — Как надоело!

— Что это тебе там надоело? — строго переспросила жена. Несмотря на орущий во всю глотку телевизор, она прекрасно слышала каждое слово. — Что опять не устраивает? Я тут загибаюсь на хозяйстве, а ты даже заработать толком не можешь. Приходишь домой на все готовенькое, а еще чем-то недоволен! Ужин на плите!

Ужин был действительно на плите — треть кастрюли сухих, слегка недоваренных макарон. И полбанки шпрот в холодильнике. А Косте вдруг так захотелось мяса. Он даже кастрюлю открывал в ожидании, что там будет нечто мясное. Но ожидание это было весьма условным и имело место лишь потому, что без него история была бы слишком скучной.

А Павел Витальевич, дождавшись, пока освободится Ирина Федоровна, повел ее под ручку на прогулку. Он взял бутылку пива, она мороженое. И превратились они на целый вечер в самых обычных Пашка и Ирку, не знавших, как подступиться друг к другу, чтобы замутить а-ля из категории для взрослых. Костя, в отличие от Павла Витальевича, вот уже три года как был женат и подобного не мог себе позволить даже в самых смелых фантазиях.

Утром Костя вскочил по будильнику и, стараясь взбодриться, улыбался, пока приводил себя в порядок и завтракал. У него появилось ощущение, что вот-вот все изменится, и его неудачи практически одномоментно обернутся успехом, шумным, впечатляющим, таким, какого у него никогда не было. Он твердо решил для себя следовать советам коллег, чтобы научиться работать как они — легко, непринужденно, с изрядной долей здорового пофигизма.