Комплекс Ромео - Андрей Донцов Страница 2

Во дворе, когда мы стали постарше, друзья стали называть меня Сан Санычем. Они называли меня Сан Санычем, хотя я – Александр Владимирович. У них было богатое воображение. Но теперь у меня нет друзей. И школьные игры в очень далеком прошлом. И уже давно мое имя – Кочевник.

Именно это слово вытатуировано у меня на теле. Четыре китайских иероглифа. Четыре камбоджийских, когда я был в Камбодже. Четыре в Лаосе. Четыре в Бирме. Естественно, в Таиланде и Вьетнаме. У этих узкоглазых, оказывается, у всех не только свой язык, но и свои закорючки. Они хитрее, чем мы думали, мать их. Поэтому они и победят. Сорок татуировок, пусть и совсем небольших. В основном они спускаются дорожкой вниз по рукам, но есть и некоторое разнообразие в их расположении.

Вам кажется это неприятным?

Вам, точнее, на это наплевать, но в целом вы это осуждаете. Даже моему Брату на это наплевать. Может, он тоже это осуждает…

Не бросайте эту книжку с разочарованной миной. Тем более, она изначально писалась всего лишь для милого тихого чтения в узком семейном кругу. Причем в моем семейном кругу. На моем загаре эти иероглифы выглядят очень достойно. На моем сегодняшнем теле все это выглядит очень достойно.

Как зовут ее…

Фантастический момент – ведь сейчас я могу назвать ее как угодно.

Нет имени, чтобы выразить все мое презрение к ее делам и поступкам. Каждое ругательство, высказанное мной, будет делать меня сапожником, а ее жертвой. Хотя жертва – это я. Может, воспользоваться хитрым художественным приемом? Называть ее ЧД… Аббревиатура… Это ведь хитрый художественный прием?

«Мы познакомились с ЧД, когда в Питере еще бывали солнечные…» и т. д. «ЧД сидела в юбке, длина которой…» и т. п. А в конце книги открыть читателю страшную тайну ее инициалов: ЧД – это Чертова Дырка. К этому моменту каждому хоть что—то соображающему читателю будет понятно, что другого имени не заслуживала женщина, сотворившая со мной такое… Извините меня за слово «женщина»… Хотя единственный читатель этих записок вряд ли здесь что—то может понять.

Поэтому начнем с правды. Будем писать правду и только правду.

Ее зовут – Александра Корчагина. Ничего фамилия, да? С такой фамилией бы на войне в славном бою героически и лихо погибнуть, может быть – уже с медалью на груди за предшествующие подвиги, или в крайнем случае тихо умереть в тылу, совершая ежедневную работу лучше, чем окружающие. Но уж никак не подобными поступками заниматься – это точно.

Александра Корчагина. Тоже Сашка.

Она будет называться в этой истории Джульеттой. Вот так вот запросто, без всяких там кавычек. Моя любимая Джульетта. Сколько едкой умиротворяющей иронии будет в каждом моем обращении.

Спасительные лужи иронии и сарказма. Среди них и проводят остаток своих дней бедненькие Ромео. Я избежал этой участи. Выбрался к морю, которое называется Действие. Нет, нет, я не простил. Упаси боже! Я и не думал прощать – такое не прощают. Я не думал забывать – такое не забывается. Я не думал заменять – такую не заменить. И од—но, и другое, и третье в моем случае нереально. Вернее, в таких случаях, как мой, – нереально. Ибо мой случай не является из ряда вон эксклюзивным.

«Вместо выбывшей из игры Александры Корчагиной в игру вступает скандальная китайская журналистка Ли Мэй Чан».

Это все не для нас. Не для Ромео.

В главной роли: Александра Корчагина, Светлана Кочергина, Любовь Костерина.

Поставьте галочку напротив фамилии актрисы, которая играет эту роль сегодня.

Поставьте галочку карандашом, кто сегодня получает в вашей постели в какой—либо незатейливой позе бурные аплодисменты по спине перед очередным оргазмом.

Это все не для нас. Не для Ромео.

Мое Действие должно быть логичным и внутренне оправданным.

Я не Вахтанг, не Тимур, не Малхаз, не Гиви. Я вообще – не южных кровей, где бурная родословная ограничивает широту истинно христианских реакций на самую пустяковую обиду и уж тем более не дает повода не мстить за обиду непустяковую.

Просто меня учили, что на сцене главное – Действие. Пять лет мне вдалбливали это в голову. А жизнь – это ведь большая сцена, так?

Действие. Страдать и наматывать сопли на кулак на авансцене долго нельзя. Действие. Хотя бы двигаться для начала. Действие. Я шел к нему долго. Это не было ответным рвотным порывом мести брошенного джигита.

Беги, Ромео, беги.

Это скорее ответвление буддизма. Брошенный Ромео, бегущий по странам и материкам планеты. Абсолютно новое направление религии.

Еще один шаг к самосовершенствованию Духа. Встретишь бодисаттву – убей бодисаттву, встретишь Будду – убей Будду, встретишь Бывшую Бабу – убей Бывшую Бабу, встретишь Киркорова, Укупника, Ковтуна или кого—то там еще… У каждого должен быть свой список людей, тормозящих и двигающих назад в его собственных глазах культурное и духовное развитие окружающего мира. Ничто не должно мешать продвижению тебя к Себе. Но мне мешает. Уже давно и безжалостно.

Киркорова, Укупника и Ковтуна я ни в Китае, ни в Камбодже не встретил. Хотя наверняка кто—то из них где—то и был. И уж наверняка все они были в Таиланде. Ну да бог с ними – зато и эта книга не про них. Тем более, вполне возможно, они отдыхали там с семьями.

Главное другое – я не мог встретить там ее. Героиню этой книги, если бы это была книга.

Если бы это была книга, то это была бы книга про мою любимую Джульетту.

Нет повести печальнее на свете…

Но надо признаться сразу – эта повесть гораздо печальнее.

Потому что в этой части всемирной любовной истории она – Джульетта – еще жива и только еще должна умереть.

Такая Джульетта, какая она есть в этой части.

Продавшая за ступеньку хит—парада все главные строки в своей роли. Предавшая режиссера, соединившего в этом спектакле два гениальных в своем искреннем порыве страсти сердца.

Как любой, кто предает такое. Предает то, чего и так не осталось.

И это главный и единственно верный расклад этих путевых—непутевых записок.