Слева молот, справа серп - Михаил Шахназаров Страница 19

– Чем это он его шантажировал, интересно? – поинтересовалась Ядвига.

– Фотографиями порнографического содержания, – невозмутимо ответил Марьин.

– Фотографиями какого содержания? – всплеснула руками женщина.

– А вы будто и не догадываетесь, какого они были содержания, – с ехидцей произнес Хузин. – Те самые фото, что вы с ним дома на пару отсняли.

Как-то, будучи подшофе, Малютка Джоки хвастался, что снимал голую Ядвигу. На красивом лице женщины застыла гримаса. Что-то среднее между недоумением и ужасом.

– Дева Мария! Спаси этого лгуна, Пресвятая Дева Мария! – заголосила Ядвига. – Либо сомкни его уста, чтобы он не порочил имена добрые.

Рома еле слышно произнес слово «сука».

– Так вот оно что, оказывается, – взвился Василий. – А говорила, что до меня ты такого никому не позволяла, Ядзечка. А я еще, как идиот, на курсы фотографов после работы ходил.

– Я как посмотрю, вы тут времени даром не теряете, – встрял Марьин, пережевывая огурец. – Интересно, интересно было бы на семейный фотоархив глянуть. С виду – приличная советская семья, а на самом деле гнездо полового разврата.

– Да ладно, Андрюш, – решил поддержать беседу Юра. – У моего знакомого коллега по работе свою жену так же фотографировал, а потом все это в тираж и в Саратов. А там глухонемые эту прелесть в поездах продавали. Засыпалась их команда, когда проводницу за жопу взяли случайно. Супруга его ничего не знала, естественно.

– Что значит так же фотографировал? – рассвирепел Василий. – Вы что себе позволяете, ренегаты?

Фраза оборвалась с переливом звонка. Сидевшие за столом застыли. Был слышен только хруст огурца на зубах Андрея и тиканье висящих на стене часов. Ядвига, закрыв лицо ладошками, тихо заплакала. Василий поднялся из-за стола и, вновь перекрестившись, вышел в прихожую. Было слышно, как он с кем-то переговаривается через закрытую дверь.

– Кто приходил, Васюнчик?

– Юдин с верхнего этажа. У них билеты в театр пропадают. Предложил выкупить по себестоимости.

– Да какие сейчас театры?! – эмоционально бросила Ядвига. – А вообще жаль, конечно, что сходить не удастся.

– В театр точно не удастся. А вот по этапу за компанию с нами – вполне и вполне возможно, – продолжил спектакль Рома.

Малютка Джоки проснулся именно от дверного звонка. Открыв глаза, увидел Ядвигу с Василием. Их лица смотрели с большого свадебного фото. На рамочке миловались пухлые голуби. Малютка встал и положил фото лицевой стороной вниз. Размотав болтающуюся на руке проволоку и не обнаружив портфеля, отправился на кухню. Его появление компания встретила молчанием. Наполнив кофейную чашку водкой, Малютка обратил взор к потолку и поглотил спиртное:

– Все, хватит. Миссия закончена. Пора ехать по более важным делам.

– Умник. Ехать ему надо. А вдруг товарищи ждут у подъезда? – предположил Василий.

– Нас ждут в другом месте. И ждут совсем другие товарищи. Ядвига… а ты неважно выглядишь. Скажи, Васятка тебя бьет, оскорбляет и вершит половые акты без твоего согласия? Насилует тебя как беззащитную шиншилку и заставляет кричать непристойности?

Василий попытался в прыжке схватить Малютку за грудки, но Рома успел вовремя среагировать. Вскакивая, он задел ногой портфель. «Дипломат» отлетел к холодильнику и с клацаньем открылся. Поблескивающие фольгой сырки «Дружба» рассыпались по бежевому линолеуму. Звякнули водочные бутылки. Потеющая в целлофане курица скользнула к дверце холодильника.

– А где же доллары, товарищи?! – изумился Васюн.

– Доллары в другом чемоданчике, Василий, – выдохнул Рома. – Мы специально сбивали след. Курьер с валютой уже далеко. Точно с таким же портфелем, но без спиртного, сырков и курицы. Он переплывает шведскую государственную границу на катамаране из двух надувных матрасов. По моим прикидкам, уже вышел из зоны нейтральных вод.

– Доллары он хотел, – не удержался Малютка Джоки. – Наверное, хна все мозги через подкорок высосала. Твой доллар – это Ядвига. Это неразменная валюта при хорошеньком лице и добром теле. А ты, чем волосы красить, балбес молодящийся, лучше бы баррикаду разобрал.

У Василия появилось желание нокаутировать весь квартет одновременно, но верх одержали здравомыслие и забота о физических кондициях организма. Ядвига орала, как она счастлива, что ее больше не третирует забулдыга с амбициями и что никто не пытается овладеть ею, когда часы показывают три после полуночи. Василий попросил жену заткнуться и обещал нелицеприятный разговор, касающийся ее позирования перед фотоаппаратом бывшего супруга.

На улице Малютка громко требовал падших женщин, еды и морского воздуха. Компания не противилась. На выезде из Риги «Волга» резко притормозила. У обочины болтали две молоденькие девушки. Рома выскочил из машины, размахивая редакционным удостоверением.

– Девушки, добрый вечер! Студентки?

– Нет. Учащиеся ПТУ номер четырнадцать, – с улыбкой ответила стройная блондинка.

– И это еще лучше. За ПТУ – светлое будущее советской индустрии. ПТУ – это трамплин к орденоносной славе и знакам качества. ПТУ – это как комсомол. Это молодость мира и кладезь интеллекта! Срочно в машину, девушки! Руководящие товарищи из Москвы приехали с инспекцией. Нужно поддержать беседу, рассказать о достижениях латвийских комсомольцев и комсомолок.

– Но нас родители дома ждут. Ругаться будут. Строгие они у нас, – пыталась сопротивляться миловидная брюнеточка. – И удостоверение покажите поближе, если можно.

Рома поднес «корочку» к лицу девушки:

– Родителям скажете, что готовили расширенное театрализованное представление к встрече Нового года.

– Так далеко же еще до Нового года.

– Это в институтах далеко. А в техникумах и ПТУ в самый раз начинать подготовку уже сегодня.

Малютка Джоки пересел на переднее сиденье. Одна из пассажирок устроилась на коленях Романа. Он гладил ее по плечу и заверял, что все будет хорошо. Имена девушек к статусу учащихся профтехучилища не подходили. Блондинку звали Анастасией, брюнетка носила имя Полина.

– А почему к товарищам из Москвы везут именно нас? И почему нас везут так поздно? – спросила Анастасия.

– Потому что вы из народа, – ответил Андрей. – И для комсомола не существует понятий «поздно» или «рано». Он живет, дышит и работает круглые сутки. Он бдит и развивается.

– Как птицефабрика «Кекава». Как нерестящийся лосось! – откликнулся Хузин.

Малютка Джоки подвел итог под идеологической платформой беседы:

– Будем резко двигать девушек по комсомольской линии. Выведем их на новые горизонты. Дадим путевку в жизнь, о которой они могли только мечтать.

– А это как?

– Это вы сами увидите. Увидите и, главное, прочувствуете.

Столик в ресторане при гостинице «Юрмала» нашелся без предъявления «помидорных корочек». Улыбчивое лицо Малютки хорошо знали швейцары и официанты города-курорта. В зале «Юрмалы» часто можно было встретить немало знаменитостей. Захаживали выпить отягощенные сюжетными линиями постояльцы Дома отдыха писателей. Вонзались вилками в антрекоты задумчивые поэты. Часто появлялись уставшие от гастролей и романов актеры московских и ленинградских театров. Общую картину портили цеховики и зеленщики с предгорий Кавказа. «Лезгинку» в режиме нон-стоп не выдерживали даже хорошо проплаченные лабухи.