Старухи - Наталия Царёва Страница 19

– Ладно, уговорила. Поживем еще в этом сраном лесу…

Подошла Ульяна.

– Что, девчонки, все ругаетесь?

– Нет, – с вызовом ответила Нинка. – Наоборот. Миримся!

– Это молодцы… – похвалила Ульяна подруг, а затем с удивлением воскликнула. – О, смотрите-ка, кто идет!

К скамейке приближались Мария-Бомжонок и Ольга-Ельцинистка.

«Сейчас начнется!» – подумала Елена Олеговна.

Но, странное дело, Ольга села на камень и застыла как изваяние.

– Оля, – позвала Мария.

Ни звука…

– Оля, а знаешь, что со мной сегодня случилось?

Без ответа.

Марию не обескуражило Ольгино молчание, и она стала говорить и за себя и за нее.

– Не знаешь. Вот именно. Я очки потеряла утром. Перепугалась жутко! Куда я без очков?! А новые взять неоткуда. Где потеряла? Да нигде! Они у меня на лбу, а я ищу их. Смешно, правда? Старуха ищет очки, а они у неё на лбу!

Ульяна хихикнула, а Мария продолжила беседу с неподвижной Ольгой.

– У меня много таких случаев. Один забавнее другого. Вчера, например, никак не могла вспомнить улицу, на которой жила в последнее время. Вспоминала, вспоминала, да так и не вспомнила. Съездовская или Съезжинская? А квартира какая? Кажется, вторая… Представляешь?! Номер телефона квартиры, в которой в молодости жила, помню отлично. Ж-2-5-3-8-0. Помню номер телефона подруги, которой уже давно нет на свете. Ставропольский телефон родной сестры помню. Её тоже уже нет. Многое помню, а вот адрес и телефон своей последней квартиры не помню, хоть убей. А знаешь, почему так происходит? Правильно. Молодец! В детстве и юности жизнь человека – как резьба по камню, а в старости – как по песку…

Постепенно «подгребли» остальные старухи, и разговор о старости стал общим.

– А мне нравится старость, – сказала Евдокия.

– Не ври! – сказала Нинка.

– Честное слово!

– Чем же она тебе нравится?!

– Мне в ней спокойнее, чем в молодости.

Евдокия сделала попытку объяснить, чем ей так нравится старость:

– Многое ненужное ушло. А старость надо принимать смиренно, потому что от нее все равно не избавиться.

«Избавиться, конечно, можно, – подумала Елена Олеговна. – Но для этого надо умереть. Но умереть ты имеешь право только тогда, когда закончил труд, «завещанный от Бога». Я, например, не закончила свой «труд»… И когда закончу – непонятно…»

Бросила взгляд на календарь. Двадцать пятое августа. До октября, когда ее должны забрать в город, ещё очень далеко…

* * *

Елена Олеговна часто сравнивала свою жизнь с жизнью «скамеечных» старух и находила своё положение не таким уж и плохим. У них нет никакой надежды, а у неё есть. За ней приедут, а им тут зимовать. А за ней обязательно приедут!

Легла на кровать и стала «гадать кроссворд».

В дверь постучали.

На пороге стояла Ульяна.

– Я тебе не помешала? – спросила она.

– Нет, – Елена Олеговна вскочила с кровати и встала чуть не по стойке «смирно».

– Я тебе мёду принесла…

– Спасибо большое!

– На здоровье.

– Я сейчас чай поставлю, – засуетилась Елена Олеговна. – Будем чай пить… с вашим мёдом. Я сейчас…

– Не суетись. Я к тебе не чай пришла пить. Меня девчонки послали. «Пойди, – говорят, – уговори её приходить к нам на скамейку, а то она всё одна да одна…» И, правда: нехорошо человеку одному быть. Ну, как? Какой ответ дашь?

– Не знаю…

– Ладно, к нам не хочешь, так хоть в лавку за продуктами бы ходила, а ты даже туда не ходишь. Как существуешь – непонятно.

– Мне ничего не надо. У меня всё есть…

– Даже если всё есть… – перебила Елену Олеговну Ульяна. – Все равно иди. Придумай, что тебе, якобы, нужно. Встала и пошла. Туда – дорога и обратно – дорога. Вот уже и прошлась. Поняла?

– Поняла, – послушно согласилась Елена Олеговна.

– А если совсем нас видеть не хочешь, можно, например, договориться о времени твоего плавания. Выбери, когда тебе надо, скажи нам и выходи. Нас там в этот час не будет.

Порезвишься без свидетелей.

– Я и со свидетелями могу, – соврала Елена Олеговна.

– Не ври. Я тебя насквозь вижу и знаю про тебя всё.

– Вы ничего не можете знать про меня, – начала было возражать Елена Олеговна.

– А вот представь себе, могу. Но об этом в другой раз… Я, кажется, всё сказала. Пойду. Дел много.

– Какие могут быть в лесу дела?!

– Да ты что?! Зима скоро. Запасы делать надо.

– А вам лично они зачем? Вы всё равно не живёте здесь зимой…

– И что? Я не живу, а девчонки мои живут. Не дай Бог, с голоду поумирают…

Ульяна ушла, а Елена Олеговна, оставшись одна, задумалась над словами гостьи. Вот как интересно! Она от старух прячется, а они её ждут. «Нужна я им была… неблагодарная такая!?…»

Вспомнила Елена Олеговна, как лежала она в постели после потрепавшей её лихорадки, а старухи по очереди заходили к ней узнать о самочувствии…

«А вот сейчас прямо и пойду!» – сказала Елена Олеговна громко и… никуда не пошла. Снова легла на кровать и продолжила «гадать кроссворд». Так и уснула…

* * *

Проснулась от того, что кто-то вошел в комнату и включил свет.

Перед Еленой Олеговной стояла ее внучка Лёля.

Лёля была высокой красивой девушкой шестнадцати лет. Брюнетка с красивыми вьющимися волосами.

– Здравствуй, бабушка. Не ждала? – небрежно спросила Лёля.

– Ждала, конечно, – слабым после сна голосом ответила Елена Олеговна.

– Откуда ты знала, что я приеду?

– Я не знала. Просто я тебя всегда жду.

– Спасибо, – усмехнулась внучка.

– А что так поздно? Уже почти восемь.

– Так получилось.

Не поцеловав и не обняв бабушку, внучка ушла в другую комнату и закрыла дверь.

– Ты есть хочешь? – прокричала Елена Олеговна.

– Нет! – крикнула в ответ Лёля.

«Это хорошо, – подумала Елена Олеговна, – все равно ничего нет…»

– А чай?

– Чай буду!

Елена Олеговна, конечно, скучала по своим детям (сыну Коле и внучке Лёле), но при этом всегда побаивалась их приезда. И вот она – внученька. Любимая. Единственная. Им раньше всегда было хорошо вдвоём. И это понятно: они жили вместе. Но теперь, когда внучка стала жить у своей матери, многое поменялось… не в лучшую сторону. Леля стала грубее… Уехала она от бабушки Мальвиной, а возвратилась Буратино в юбке. На этот раз на ней и юбки не было. Коро-о-о-о-отенькие шортики.