Причуды Артура - Эрве Гибер Страница 19

Эту кровь он мог выплеснуть в любой час на камень, в воздух, чтобы та, замерев на лету, указала ему какое-то имя, число, направление, он брызгал ею на бежавших прочь зверьков, на кротов, на бабочек. Он принимался отворять себе кровь по утрам, натощак, достав из узла кюретку. Когда день обещал быть удачным, он мог заполнить до семи склянок, и ему нравились ранки, образовывавшиеся на белеющих руках в то время, как в теле потихоньку росла усталость, он шел прочь захмелевший, серого цвета. Он с особенным тщанием закупоривал склянки оставленной на берегу прудов высохшей кожей древесниц, так как, рассыпаясь в порошок, выпадавший на дне, как осадок, она делала кровь более темной, не позволяя ей утратить пурпурный цвет.

Он сплетался с покойниками, чаще всего с горбатыми, больными артритом, со старыми девами, юношами с впалой грудиной, девственниками, тощими, с женщинами, которым сострогали груди, им он приберегал самые нежные ласки, марал их и пачкал. Он вырастил пауков и спал вместе с ними, он привязал их к почти невидимым ниточкам, чтобы запрягать и устраивать между ними соревнования. Самых податливых съедал. Из его рта пахло гнилью. Ему не было тридцати, но встречавшие его дети давали ему двести пятьдесят.

Повсюду вокруг него была кровь, он купался в ней. Эта кровь не могла быть его кровью, она была неисчерпаема, она струилась по телу, словно злой плющ, пренебрегая тяготением, дабы застить ему глаза и окрасить шевелюру. Он оставлял могилы кипящими, заполненными до краев, он наново топил утопленников, похороненных в потоках его крови, и выкапывал в земле новые ямы, подобные шумовкам, шлакоделителям, сундукам грязи, в которых он полагал сохранить силы, дабы однажды вернуться безжизненным, обескровленным и получить их обратно, он рыл канавы. Целую милю парил над ним орел, но глаза у Артура слишком вздулись от крови, дабы видеть его, и орел, осознав, что его не видят, в конце концов, скрылся.