Хвостатые беседы. Приключения в кошачьих владениях и за их пределами - Кокс Том Страница 18

Особенно ее злило ухудшение слуха. Победить его она не могла, но настроена была весьма решительно.

– Вчера Самсон опять гулял возле наших мусорных баков, – иногда сообщал я Руби. – Ди отнесла его к вам в сад, а то все-таки дорога, машины…

– Что? Черный? Я думала, он ваш. Частенько приходит, – отвечала соседка.

– Нет, Самсон. Снова через дорогу бегал.

– Простите. Этот дурацкий слуховой аппарат совсем не работает. Повторите-ка.

– Ой, извините, Руби. Я попробую громче. Говорю – вчера Ди опять заметила Самсона возле наших мусорных баков и перенесла его через дорогу, чтобы он под машину не угодил.

– А, поняла! Да, с родником нехорошо вышло. На месте Петерсонов из восемнадцатого дома я бы обязательно пожаловалась.

Несмотря на подобные редкие недоразумения, у нас с Руби возникла удивительная, в меру близкая дневная связь. Ревностная восьмидесятилетняя прихожанка, поклонница Дебюсси и термобелья «Маркс энд Спенсер» – и парень за тридцать, с непослушными волосами, щетиной и большой коллекцией прогрессивного рока. Но каким-то образом мы сошлись на почве котов и перешли к другим темам.

Руби замечательно и совершенно беззлобно пересказывала мне местные сплетни. Некоторые из них были тридцатилетней давности, но это только добавляло интриги. Я, например, ахнул от потрясения, когда узнал, что больницу, стоявшую в конце пятидесятых годов рядом с моим домом, тогда еще не построенным, закрыли по причине «непристойных отношений между докторами и медсестрами». А скандал, который произошел в 1973 году! Один мужчина на дачном участке скинул рабочий комбинезон и стал подстригать сад, одетый лишь в колготки, трусики и помаду своей жены.

Пока Руби делилась информацией или расспрашивала меня о моем очерке для ее любимой газеты, Самсон обязательно был рядом: сидел у кого-нибудь из нас на коленях или медитировал на аксминстерском ковре перед камином. Круглый, как шар. Воплощение безмятежной рыжины. Именно поэтому мы с Ди, решив обзавестись собственным рыжиком, поехали в тот самый приют, где Руби раздобыла Самсона.

Наш Пабло оказался солнечным дуралеем, но Самсон его переплюнул. Он имел вид дуралея под беспробудным кайфом. Когда Самсона звали или гладили, он открывал глаза медленно-медленно. Во взгляде его читался слабый проблеск интереса и ни капли недовольства. Самсон был созданием молчаливым, но если б говорил, как Шипли, то большинство его фраз наверняка заканчивалось бы словом «чувак».

Оживление Самсон проявлял одним-единственным способом: ощутимо, хоть и доброжелательно покусывал того, кто его гладит. Бедным рукам Руби, несомненно, сильно доставалось, но кота она никогда за это не ругала и постоянно ходила с фиолетовыми синяками на костяшках. Другим мерилом ее любви к Самсону было состояние мебели в доме. Большой георгианский особняк Руби совсем не походил на прибежище дряхлой старушки: в нем всегда царил порядок и приятно пахло. Зато исполосованные диваны и кресла выглядели так жутко, словно в них искала наркотики целая опергруппа неадекватных полицейских. Я прекрасно знал, как мастерски орудуют острыми когтями Медведь и Бутси, но, чтобы достичь подобного результата, даже им пришлось бы целый месяц непрерывно махать армейским ножом.

Странно – почему я сразу не вспомнил о Самсоне, когда искал новых хозяев для «Бешеной мыши»? Наверное, всему виной его вечная сонливость и внушительные размеры. Из-за них я несправедливо сбросил соседа со счетов. Наутро я обрадовал Ди: хороший дом для «Бешеной мыши» наконец-то найден. В ответ жена сказала, что забыла меня вчера предупредить: она пообещала игрушку Луизе, своей сотруднице. Я собрался было отстаивать права Самсона, но передумал. Луиза с Даниелем недавно взяли себе бездомного шаловливого котенка, Гарви; а отобрать игрушку у сиротки менее этично, чем отобрать игрушку у взрослого. К тому же втайне я был уверен, что «Бешеная мышь» к нам вернется.

Прошел месяц. За это время я видел Руби дважды. Первый раз она попросила экземпляр моей новой книги. Второй раз, через пару недель после первого, Руби со своей подругой Гейнор постучала ко мне в дверь и сообщила, что Самсон пропал.

– Давно?

– Часа три с половиной назад, не меньше!

Обычно я начинаю беспокоиться, если не вижу Медведя больше суток; причем Ди утверждает, что я зря себя накручиваю. Но Самсон – домосед. Словом, я подключился к поискам: прошерстил свой дом и сад, поднял на ноги соседей, в последний раз заглянул за передвижной мусорник, где Самсон часто бродил с озадаченным видом, – и понес Руби неутешительные новости.

– Не переживайте, – открыла мне двери Гейнор. – Мы его уже нашли. Спал под одеялом. Обычно он туда с головой не залазит. Руби пошла наверх вздремнуть вместе с ним.

После этого я много колесил по командировкам. За мусорными баками Самсон не появлялся, на первом этаже нашего дома – тоже. Руби было почти девяносто, она выглядела усталой и не очень разговорчивой. А потом как гром среди ясного неба прозвучал звонок ее сына Чарльза. Руби умерла. У нее диагностировали рак всего пару недель назад – примерно в то время, когда «пропал» Самсон, – но болезнь прогрессировала очень быстро. Я выразил Чарльзу соболезнования, сказал, что Руби была чудесной соседкой, и спросил про Самсона.

– Он пока у мамы дома. Хандрит, как всегда, – ответил Чарльз. – Хотите забрать его себе?

Когда меня спрашивают, откуда у меня столько котов, я пожимаю плечами и говорю:

– Не знаю. Сами с улицы приходят.

Этот ответ не только удобен, но и удачно замалчивает кое-какие недостатки моего характера. Однако он – выдумка. Всех своих котов я в какой-то мере выбрал. Живи я и правда в доме, куда регулярно захаживают бесприютные мурлыки, вряд ли бы я писал сейчас книгу: я бы просто не нашел клавиатуру под слоем кошачьей шерсти.

И вот теперь я стоял перед сложной дилеммой. С одной стороны, разве можно не хотеть забрать Самсона? Он ведь покорил меня с первого «мяу». Самсон не только будет великолепно смотреться на диване – его беззаботная вальяжность наверняка окажет благотворное успокаивающее влияние на всех восьмерых домочадцев. Мой человекообразный ум воспринимал «усыновление» Самсона как появление в нашем доме бодхисаттвы. Однако мы с Ди сходились во мнении: полдюжины котов – наш предел. Иногда шесть все равно что шестнадцать, а учитывая бурные баталии между Пабло и Ральфом, вводить еще один рыжий элемент было рискованно. В последнее время эти двое повадились разбрызгивать вокруг кошачьей дверцы некую темно-оранжевую субстанцию. Вряд ли это был персиковый пунш, который они в счастливом единении втайне готовили на кухне. Сколько в нашем подвале было мочи? Подозреваю, что ответ на данный вопрос содержался в другом вопросе: «Сколько мочи в наших котах?»

Многие думают – раз я по долгу службы пишу о котах, то знаю множество людей, которые ищут себе питомца. На самом деле наоборот: я знаю множество котов, нуждающихся в приюте, и мало людей, желающих такой приют дать. Где найти Самсону новых хозяев? Мы с Ди долго ломали головы, наводили справки – безрезультатно. Мы уже начали обреченно думать, как обустроить свой дом в угоду рыже-полосатому апартеиду. Нам мысленно виделось будущее, полное измочаленных диванов. Но тут Ди вспомнила про Луизу с Даниелем.