Хвостатые беседы. Приключения в кошачьих владениях и за их пределами - Кокс Том Страница 17

Джанет

2. Шальной кусок картона ★★★★★

«Многие коты утверждают, будто коробки нужны только для того, чтобы в них спать. Враки. Для обычного жевания подойдут и газеты, однако ничто не тешит зубы лучше, чем качественная хозяйственная упаковка. Среди моих последних открытий – обшивка из-под моющего пылесоса «Вакс интегра 7652» и из-под суперсовременного беспроводного УКВ-трансмиттера. А коробка «Биг йеллоу: Открывать здесь»! Ею же можно заниматься бесконечно. Растерзайте ее на куски и полоски! Мимоходом помусольте уголок, пока ваш сводный брат мирно дремлет внутри, свернувшись клубком. Возможности безграничны…»

Шипли

3. Подгнившие листья пампасной травы ★★★

«Пампасная трава – обоюдоострый меч. Я серьезно. Дайте подержать один ее конец терпеливому, веселому хозяину – и распрекрасный объект для игры в догонялки и «ладушки» готов. Трудно не оценить по достоинству ловкость и красоту, с которыми лист скользит по свежескошенной лужайке. Прижмурьте глаза – и сможете даже поверить, будто перед вами удивительная остроголовая змея. Но осторожно: чуть переусердствуете, и она больно ужалит. Края у листьев острые. Не рекомендуется котятам младше десяти недель».

Ральф

4. Бутси ★★★★★

«Небольшая, но отлично сложенная Бутси выполнена в одном цвете (сером) и выглядит совсем как живая: кричит от боли, когда хватаешь ее за загривок; по-кошачьи прячется в складках кресла и одеяла. Великолепно подходит для ленивого покусывания шеи, захода сзади или – мое личное предпочтение – «кастрато-сношения».

Пабло

Впрочем, кое-какие игрушки, придуманные для котиков людьми, все же остались у моих питомцев в милости. Например, пыльная черная мышь, купленная в зоомагазине в 2001 году. Она служила верой и правдой уже седьмой год и порой переставала пищать; но как только я решал отправить ее в отставку, писк возвращался и будил в котиках былую кровожадность. Или игра «Кабаре», придуманная женой: в ней нужно было украшать шею Бутси на манер боа при помощи перьевой игрушки на прутике. Бутси, чьи вкусы всегда стремились к гламуру, очень эту забаву уважала. Была еще игрушка, называемая просто «штукой», – маленькое пушистое фиолетовое нечто, присланное по почте в упаковке с дорогущим немецким кошачьим кормом месяца через два после приобретения «Бешеной мыши».

Как по мне, единственным достоинством «штуки» было то, что ее мех выглядел чрезвычайно – некоторые бы даже сказали, подозрительно, – живым. Она вполне могла бы захватить первенство в гонке за звание «самой истерзанной кошачьей игрушки 2008 года». Переплюнула бы даже выдру – детскую игрушку Ди, – которую Бутси обожала пинками скидывать с любимого кресла.

Итак, «Бешеная мышь» была почти забыта. Я подумал – может, все дело в окружающей обстановке? И выставил игрушку во двор. К ней тут же радостно и многообещающе притрусил Медведь, повернулся к «мыши» попой, задрал хвост и выпустил ей в морду горячую струю мочи. При этом он преданно заглядывал мне в глаза, в самые потаенные закоулки души. Мы с Ди стали предлагать «Бешеную мышь» друзьям-кошатникам, однако те либо уже опробовали ее до нас – со столь же удручающим результатом, – либо не прониклись ее достоинствами.

Я переживал так, будто «Бешеная мышь» была моим детищем. Я искал в Интернете фотографии разноцветных котов, парящих в воздухе над игрушкой в самых немыслимых позах; рассылал эти снимки друзьям. Пока ее батарейки функционировали, я не мог заставить себя сунуть «Мышь» в шкаф. Было решено включать ее только на ночь. Мною двигало два мотива. Во-первых, самообман. Его я использовал, когда коты бросали раненых грызунов: добить бедолаг я боялся и уносил с глаз долой. Так и тут: если «Бешеная мышь» будет страдать вне поля моего зрения, я смогу жить дальше с чистой совестью. Во-вторых, я лелеял надежду вывести пушистых интриганов на чистую воду.

Как и многие владельцы котов, я убежден: пока я сплю, мои питомцы ведут тайную жизнь. Они делают то, чего днем упорно делать не желают, плюс еще что-нибудь совершенно невероятное. Однажды ночью, спустя месяц после бесславного приобретения «Бешеной мыши», я встал попить воды и с радостью услышал очень характерный звук – удар лапы по меховому мешочку. Я подкрался поближе и ощутил угрызения совести. Зря я не верил производителям «Бешеной мыши». Любопытные коты и правда «отдают за нее свое «мяу»!

«Мяу» отдавал Пабло. Я ничуть не удивился. Пабло в отличие от остальных моих бандитов никогда не страдал лживостью. Он с самого начала воспринял «Мышь» не с равнодушием, а с ужасом. Значит, ему просто нужно было время, чтобы оценить ее по достоинству.

Я медленно побрел к нему на цыпочках. Какой-то он странный… От «Бешеной мыши» коты должны худеть, а Пабло-зимний выглядел еще толще обычного. Он лежал кверху брюхом и походил на растекшуюся кошачью лужу. Несмотря на регулярные скачки́ веса, морда у Пабло всегда оставалась угловатой; многие сравнивали ее с лицом известного шеф-повара и по совместительству фермера, Хью Фернли-Уиттингстола. Но сейчас щеки у кота непомерно расплылись, на морде застыло бессмысленное, пьяное выражение. Он заметил меня краем глаза, но не среагировал: никакой обычной живости, взгляд осоловелый и чумной.

Бывает, в разгар вечеринки берешь из миски чипсы и ждешь от них какого-то определенного вкуса; кладешь чипсы в рот, чувствуешь совсем не то, что предполагал, – и сразу их выплевываешь. Неважно, что этот вкус тебе тоже по нраву, – он застает тебя врасплох, а потому земля уходит из-под ног, и все, во что ты верил, переворачивается с ног на голову. Глядя на Пабло, я испытал нечто подобное. Конечно, потом ты сознаешь свою ошибку; понимаешь, что съеденные чипсы вполне безвредны и, может даже, ничуть не хуже тех, с которыми ты их спутал… То же случилось и со мной, когда до меня дошло, что Пабло – это вообще-то Самсон, рыжий кот нашей пожилой соседки. Соседку звали Руби, и жила она через дорогу.

В Самсона я влюбился три года назад – в ту самую минуту, когда он впервые посягнул на нашу собственность. Я даже подумывал его выкрасть, причем без малейших угрызений совести. У пожилой вдовы отберут последнюю радость в жизни? Подумаешь! Однако с тех пор мы с Ди кое-что усвоили: если нам дорог наш банковский счет и небезразлично брюхо Самсона, то сухой корм лучше класть подальше от кошачьей дверцы. В идеале – на другом этаже. С тех пор Самсон почти перестал заглядывать к нам в гости. Правда, мы с ним встречались дома у Руби – когда я приносил ей книги на обмен или подвозил ее в Норидж на редкие концерты классической музыки.

Мы с женой въехали в «Перевернутый дом» в 2004-м, и Руби первой из соседей проявила к нам радушие. Словосочетание «идеальные соседи» рождает в моем воображении образ Руби, Руби и еще раз Руби: вот она усердно семенит по тихой улочке – седые волосы безупречно уложены, в руках зонтик. Раньше соседка работала физиотерапевтом. Когда мы познакомились, ей было восемьдесят пять лет, но руки, ноги и разум Руби отличались большой живостью. Она еженедельно прочитывала как минимум один толстый роман и ежедневно – от корки до корки «Таймс». Новомодная одержимость газеты знаменитостями вызывала у Руби разочарование. Муж Руби умер лет двадцать назад, трое взрослых сыновей уехали далеко. Однако жизнь у нее била ключом. Единственное, что раздражало Руби, – это пришедшие с возрастом некоторые ограничения.