Ёдок. Рассказы - Виктор Мельников Страница 18

Я заметил указатель, такой же обшарпанный: Латыши, два километра.

– По-твоему, я просто так стою, да? Делать мне больше нечего! – воскликнул он. Почему-то я подумал, что он гора, способная родить мышь.

– И давно стоишь?

– Часа два. Хоть один, смотрю, сумасшедший появился, а то, думал, волком завою, – он сделал попытку улыбнуться.

– Подозрительно всё это. И гул слышишь? – я попробовал прощупать почву.

– Слышу! И пчёлы меня искусали, и зайцы стаями бегут из подсолнечника в кукурузу. Не замечал?

– Как только повернул на эту дорогу, троих видел. Они мне тоже странными показались. Как и пчёлы.

– Меня Миша зовут, – протянул он руку. Я ответил на рукопожатие. – Если какие-то инопланетяне откроют для себя нашу планету, то наверняка подумают, что главные живые существа на ней – автомобили; люди же – их начинка, внутренние органы, средства размножения. – Он опёрся толстым задом о свою «девятку» и отскочил, как от кипятка. – В подсолнухи не ходи. Я тебя предупреждаю, – обречённо сказал он.

Если я хоть как-то пытался себя успокоить, то Миша, напротив, нагонял эмоций – от него так и пылало пессимизмом!

– Это ты о чём?

– Понятно, что не о зайцах.

– А чего в кукурузе прячешься, Миша? – я окинул его взглядом с ног до головы. Он мне не нравился. Бывает так, человек с первого взгляда не внушает доверия.

– Под стеблями не так жарко. Тебя как зовут? Не представился ты, нехорошо.

– В посёлок пойдёшь – познакомимся ближе. По-другому не вижу смысла – Миша! – называть своё имя, – я давал ему почувствовать своё презрение.

– Ну и не надо, твоё право.

– Всё ясно. Так почему ты в посёлок не идёшь? Два километра – не так уж далеко, – задаю вопрос, желая услышать ответ, так как указатель этот стал внушать ужас больше, чем гул в ушах и предупреждение не ходить в подсолнухи; я посмотрел на указатель снова.

– Жду.

– Чего ждёшь.

– Тебя, может быть, жду, – огрызнулся он. Кажись, до него дошло, что я не питаю к нему уважения.

– Я мог и не появиться.

– Ты же появился.

– Смотрю, у тебя третий глаз открылся. Только что?

– Не трудно догадаться.

– С такой плотностью населения, не мудрено… – я издевался.

– Я вижу, а ты не прогляди, – он решил съязвить. У него получилось.

– Что будем делать? – вот и поговорили, думаю.

– Я буду ждать.

– А чего ждать, не понимаю. Надо в посёлок идти.

– Ты иди, а я здесь посижу. И про меня не забудь сказать. В посёлке.

Странный человек этот, Миша, – мешок картошки! Я так не смог бы сидеть, спрятавшись в тени. Всему своё время, а момент пришёл тот, когда ждать – смерти подобно.

– Как хочешь, я ухожу, – но я продолжал стоять на месте. Оставаться одному, по правде, мне не хотелось.

– Иди, чего стоишь?

– Иду.

Попытка увлечь его за собой не увенчалась успехом. Он снова скрылся в кукурузе. А я пошёл прочь от него. Если доберусь до Латышей, специально не обмолвлюсь о нём ни словом. Забуду. Пусть дальше сидит, ждёт… Миша.

Приключения, риск – вот чего мне было меньше всего нужно. Конечно, это могло раскрыть мои настоящие возможности. Но мало хотелось. Знал я таких, рискованных, ездили в непогоду на водохранилище и кончили тем, что утонули в своём искусственном море. Я в этом отношении фаталист. Двум смертям не бывать, значит – суждено сгинуть на пустынной дороге. Я ловлю себя на мысли, что подобным образом человек начинает стареть, не телом, а душой, когда ему ничего другого не хочется, кроме, наверное, спокойствия и определённости. Дети, наоборот, стремятся к приключениям, стабильность – это не для них.

Я пытаюсь сравнить себя со стариком. Мало приятного. Но надо быть честным. Понимаю, что у меня занижено самомнение. Но это к лучшему. Такие, как я, не часто щелчки по носу получают… Кажется, я оправдываюсь перед самим собой – а что мне остаётся делать?

Ни одного деревца на обочине! Слабый ветерок дует со стороны подсолнухов. Они шевелят листьями – кукуруза же, напротив, не шелохнётся. Я беру левей, не зря Миша заикнулся, чтобы я не совался в подсолнухи. Жизнь не идёт спокойно своим чередом, она – кусается.

Взгляд падает на асфальт. Почему-то раньше я не особо обращал внимания себе под ноги: насекомые – кузнечики и жуки – переползали через дорогу, они уходили из подсолнухов, их что-то гнало оттуда. Может, ядохимикатами опрыскивают подсолнечник?

Смотрю вдаль. Дымка. По чести сказать, я был близорук, но кто-то шёл мне навстречу. Серая точка увеличивалась в размерах, приобретала гуманоидную форму – большая голова, тонкая шея, длинные руки. Затем она преображалась более отчётливо в человеческую – некто с палкой в руках шагал, но, в отличие меня, он торопился, семенил мелкими шажками.

Незнакомец поравнялся со мной. Это был старичок, маленький и щуплый. Из местных, однозначно. Его длинный нос и узкий подбородок придавали ему сходство с гномом. Колпака не хватало. Вместо него на голове старичка была натянута кепка, козырьком назад, так сказать, всё у нас по моде. Лёгкая белая футболка, грязная, трико с оттянутыми коленками, на ногах калоши. Ноги у него, подумалось, потные (сам я был в пляжных тапочках), жара ведь, но потом вспомнил, что в Афганистане, например, всё мужское население ходит в калошах – в советские времена эта была единственная страна, которая импортировала у нас «национальную обувь».

– До Латышей далеко, отец?

– Два километра, – он не сделал попытки остановиться. Я преградил ему путь.

– Это я знаю. Указатель видел, не слепой. Но я иду, ни два, ни три километра, но никакого посёлка и в помине нет. Мистика какая-то!

Старичок усмехнулся, сказал что-то своё:

– Гиблое место у нас, гиблое! Автобусного сообщения с районом нет, я сам ни один километр наматываю, покуда доберусь… – и пошёл дальше, оттолкнув меня палкой, чтобы я уступил ему дорогу.

Останавливать я его не стал, значится, посёлок близко. Сколько ж там людей проживает? Одни старики, поди. Помощи от них никакой, понятно, но хотя бы водой напоят, и на том спасибо.

Провожая его взглядом, откручиваю бутылку, допиваю минералку. Пустую тару выкидываю в подсолнечник.

Шум листьев, как будто кто-то удаляется вглубь поля, дал точно понять – там нечто живое есть. Позабыв о странном гуле и страхе, я ринулся за кем-то, кто, как казалось, следил за мной.

Однако, не пройдя и пяти метров, чего-то я испугался, повернул обратно, вышел на дорогу – показалось, думаю. Но там, в подсолнухах, было ощущение, надо полагать, отчуждённости, как будто ты совсем в другом месте находишься, а не в поле, где рядом проходит дорога, – кто-то б другой назвал бы это другим измерением, наверно, но я не был так категоричен. И вообще, всё это сущий бред параноиков! Мистификация, ложь.