Юби: роман - Наум Ним Страница 17

– Что с ним? – кивнул Недомерок на Угуча.

– Не знаю. Говорят, изошел криком, теперь отдыхает, – как-то уж слишком равнодушно пробормотал врач, готовя капельницу. – Без сознания…

– Этот бугай располагает важными сведениями. Дай ему что-нибудь, чтобы развязать язык. Я его поспрашаю, пока он в бессознанке…

– Шпионских романов начитались? – обрел дар речи хирург. – Могу предложить немного спирта…

– Поможет? – с сомнением спросил Недомерок. – Он заговорит?

– Спирт не ему – вам, – хмыкнул врач.

– Я тебе о серьезном деле, – начал заводиться Недомерок.

– А вы мне не тычьте, – встречно вскинулся врач, но тут же потишел, заюзил, залебезил. – Ему-то зачем? Он же вообще не говорит… Как он может заговорить от спирта или еще от чего, если он совсем не…

– Кто не говорит? – не понял Недомерок.

– Так он, – показал врач на Угуча. – Вы что – слышали, как он говорит?

– Не помню… Вроде слышал… А может и нет…

Капитан-физрук Матюшин в свои первые школьные дни завербовал себе в помощь почти всех работников интерната – мужчин точно всех. Разнообразием методов вербовки он своих новоиспеченных агентов не баловал – все, как и с директором, – красная книжка, гостайна, рот на замок вплоть до уголовной ответственности и обязательно: «разоблачим» и «выведем на чистую воду»…

Правда, бумаг не подписывали. Но молчали в перепуге несколько дней кряду – никому ни-ни. Молча собирались за столом Григория Недобитка и молча пили, безуспешно стараясь придумать хоть какую-то тему застольной беседы. Каждого распирала тайна, и ни о чем другом думать не получалось. Государственная тайна. Перемигивались со значительным видом: мол, я вам не кто-то тут, а ого-го!..

Уже и не вспомнить, кто первый проговорился. Жизнь сразу же наладилась и потекла по-прежнему, а встречаясь с Недомерком, с видом нашкодивших заговорщиков прижимали палец к губам: мол, я ни гу-гу…

Недомерок отворачивался, делая вид, что не понимает этих таинственных гримас.

«Вот же бестолочь, – злился он. – Столько глаз и ушей завербовано в оперативную помощь, а толку – ноль… А что, если они все сговорились с преступником и попросту водят меня за нос? – Даже дыхалку перехватило от такой догадки. – Нет, не может быть. Каждый из них потеет всерьез, – вспомнил капитан с некоторым самодовольством и гордостью (гордостью не за себя, а за всю службу). – Этот страх не сыграешь…»

* * *

И вправду потели – а кто бы не потел? Только идиоты непуганые, а нормальному человеку, ясное дело, боязно, – это же ума не хватит, чтобы представить только все гадости, которые этот Свисток-с-кепкой может насвистать на твою голову. Вот и потеешь, потому что и услужить надо, чтобы беду отвести, и себя соблюсти требуется, потому как беда, может, еще и мимо просвистит, а с собой надо будет и дальше как-то жить, и все должно быть так, чтобы люди не чурались, и самому не стыдно было…

В такой вот мутоте (с одной стороны – так, а с другой – совсем даже эдак) и крутились навербованные Недомерком агенты, и добиться от них чего-нибудь ясного и определенного – никак, хоть вдребезги расшибись.

Я уже хотел приписать эти качества извечной неопределенности уникальным жизненным свойствам моих земляков-белорусов, но вспомнил, что и капитан Матюшин – тоже белорус, а в нем и в помине нет никакой подобной мутоты. Он, и проснувшись среди беззвездной ночи, первым делом думает, как принести больше пользы своей родине, и чтобы она его заметила и оценила – оценила и продвинула, но совсем не для личной славы с богатством, а для того, чтобы еще больше пользы можно было ей принести.

А ведь кроме капитана ни один человечек, куда ни глянь вокруг, в этой темной ночи не думает о родине. И не потому что спят все поголовно – даже и проснувшись, например, по малой нужде, никто и не подумает подумать о родине. Стоит вот так проснувшийся гражданин, делает свои малые дела и по древнему зову смотрит в небеса. Что он там выискивает? Любуется мирозданием и думает о нравственном законе внутри Недомерка? Нет, это разве что Кант, а остальные невесть зачем озирают небосвод. Может, выискивают по звездам свой жизненный путь? Так и ночка выдалась без единой звезды – какой там путь?..

Если в такую жуткую ночь не думать о родине – совсем пропадет она. Хорошо, что у нее есть Недомерок…

Однако есть и еще один человек под темным небосводом, который думает о родине. Не так вот в лоб о своей для нее пользе, как капитан Матюшин, но думает. Это Лев Ильич. Он, например, считает, что мы все приходим в мир, чтобы сделать его лучше. Пусть это не прямо о родине, но и о ней тоже…

Вот и оказывается, что самый близкий человек для Недомерка во всей округе – это его главный враг и противник, а не кто-то из его добровольных агентов. И еще в одном схожи Недомерок и Недотепок – оба они живут вперед, обгоняя медленные жизни своих коллег и соседей, разгоняя окружающее их вязкое время, где спешить – это насмешить, где дела откладываются на вечное завтра, а если и заканчиваются, то все равно недоделанными…

Они раскручивали затхлое время в сквозняки, а время тормозило их и окорачивало…

– Куды ты спешишь, Ильич? – посмеивается обычно водитель школьного автобуса Сергей Викентьевич, отправляясь с Йефом в Витебск загружаться разной хозяйственной мелочевкой, от тетрадей и карандашей до железных коробок с фильмами, которые надо сменять на новые в областном киноархиве (Лев Ильич освоил кинопроекторы, без пользы томившиеся в кинобудке, и запустил просмотр фильмов в актовом зале к огромной радости воспитателей и воспитанников, одинаково маявшихся вечерами без общего дела). – Куды спешить?.. – философствовал водитель. – Усюду аднолькавые ^[5] колдобины и аднолькавые ямы…

– Столько еще надо успеть, – подгонял Лев Ильич, – столько дел…

Но и Недомерок, отправляясь за своим спортинвентарем, досаждал Сергею Викентьевичу очень схожим нетерпением:

– Газуй!.. Жми!.. Не тормози!..

Сергей Викентьевич Недомерку не возражал – только побуркивал невнятно.

А вот начальство очень даже возражало:

«Куда ты прешь, капитан?.. С умом надо. Сейчас время такое… скользкое… Не сообразишь – сдует к едрене-фене… Не надо бечь впереди времени – незнамо куда занесет… Все эти ускорения не для нас. Медленно поспешай, по старинке, – так и сами удержимся и, может, всю страну удержим…»

Вот и получается, что у охотника куда больше общего с жертвой, чем с его помогалами-загонщиками, и при других обстоятельствах они могли бы стать хорошими приятелями. Трудно только представить, какими должны быть те обстоятельства…

* * *

В самом начале славной работы под прикрытием учителя физкультуры Недомерок избрал Федора Андреевича в советники. Не потому, что ему нужны были чьи-то советы, а по необходимости поделиться тайными мыслями и чувствами, взбудораженными ожиданием скорой победы. Да и попросту надо было выпить с кем-то тоскливыми зимними вечерами, свободными от физкультурных или гебешных мероприятий. Кроме директора, никто не подходил ни по чину, ни по статусу.