В поисках праздника - Виталий Капустянский Страница 17

– Виктор, да вы, я вижу, занялись членовредительством. Представляю, как этот аргумент перечеркнет возможность всякой работы, – сказал Андрей и сунул мне в руки алуштинский батон белого хлеба.

Я, не раздумывая, откусил аппетитную попку булки и, тщательно пережевывая, улыбаясь, посмотрел на Андрея.

– Э, э, э, осторожней. Не хватало, чтоб ты еще сломал зубы. Кстати, обед готов?

– Посмотри, – прожевав хлеб, сказал я.

– Вы растете в моих глазах, Виктор, – сказал Андрей, вращая горячую крышку котелка.

Андрей положил увесистую порцию рисовой каши в сияющую на солнце миску и, обжигаясь, начал есть и говорить со мной.

– Вкусно? – спросил я.

– Да, здорово, лучше, чем у Семеныча. Виктор, ваш фотоаппарат мне будет сегодня очень необходим, – пережевывая кашу, говорил он.

– Это кого же фотографировать, уж не ну…

– Да, именно их, перебив меня, – заговорил он, – там есть такая «Венера», что просто хочется стать каннибалом, – мечтательно закончил свою речь Андрей.

– Ну и становись им, а фотоаппарат здесь при чем? Я не желаю осквернять свою пленку, да, к тому же, кадров осталось мало, и, вообще, наслаждайся так, у тебя это здорово получается.

– Право, Виктор, какой вы нудный со своим приличием. Ладно, обойдусь без твоего аппарата, оставь себе этот квадратный сейф с кодовым замком.

Окончив есть, Андрей метнул миску в траву и скрылся в недрах палатки, населенной одними цикадами, он выпил, поел рисовой каши и поэтому, удовлетворенно вытянувшись на спальном мешке, мечтательно вспоминал пляжные сцены.

– Андрей, я пойду к себе, – счастливо, сказал гитарист и удалился с горы.

– Пока, – ответил Андрей.

Вялые шаги Геракла и размеренные движения аргонавтов говорили о долгом пребывании на солнце, а бремя впечатлений, подобно греческим шлемам, не отпускало их головы, с загорелыми спинами и потрясенными душами они поднялись на «воронью слободку».

– Нет, ну в красном купальнике… Она так смотрела, как…

– Как Сирена, зовущая Одиссея с корабля на берег, – парируя незаконченную речь медлительного Геракла, сказал я.

– А в полосатом, как она грудь для загара открыла, а та, что на животе лежала и коленями гравий сгребала в кучу, Олег, да их нужно было брать за, – горячился Володя.

– Ну, что ж ты не взял? – смеясь, сказал Олег.

– Только ты не забывай, что твоя Сирена в красной мантии была окружена командой самбистов, которые так же вожделенно, как и ты, посматривали на ее круглый зад, – ерничал Женя, подмаргивая мне.

Геракл хлопнул ладонью по стволу и гневно поглядел на главного повара, еще мгновенье и он бы обнажил свой короткий меч, но его внимание привлек котелок с кашей, и он сразу успокоился.

– А, значит, я должен был из себя клоуна строить, а ты лежал бы и спокойно смотрел, как я знакомлюсь, ну ты хорош, – заводился Володя.

– Нет, ну, ты же хотел их брать. Лично мне они не понравились, – с издевкой ответил Олег.

Разложив белые плотики, они еще долго спорили, но положив рисовую кашу в сияющие миски, дружно замолчали, так неостывшие впечатленья поглотила белая рисовая масса. Я сидел на полу – развенчанном диктаторском ложе и молча ел кашу, а на краю нашей площадки, на длинном стволе упавшего дерева, сидел новоиспеченный нудист Андрей и обнажал свою мужскую гордость.

– Ну, ты и нашел время, дал бы поесть, – сказал я, отвернувшись в сторону пляжа.

– Виктор, я бы на твоем месте вообще молчал бы, – отрезал Андрей.

Когда с трапезой было покончено, то любопытные аргонавты окружили нудиста Орфея, а он спокойно обнажал свою мужскую плоть.

– Кто сабельку точил, кто ствол, – пошутил Женя.

И все захохотали.

– Юноша со свирелью, – пошутил Олег.

– Ты не перестаешь меня удивлять, – сказал Саша.

Андрей невозмутимо продолжал свое дело, не обращая внимания на шутки, покончив с бритьем, он воткнул станок в ствол дерева, как заправский цирюльник.

– И куда же ты теперь, со своей аполлонистой частью? – поинтересовался я.

– На пляж, – резко ответил Андрей.

Набросив на голое тело овчинный тулуп, а на нервную голову коричневую шляпу, Орфей подхватил кувшин с водой (канистру) и улетел с хохочущей горы на нудистский пляж.

– Надо за ним проследить, как там будут реагировать на юношу со свирелью, – подсмеиваясь, сказал Володя.

– Аполлон Нудистский! – сказал Олег.

Вволю насмеявшись, Володя, Олег и Женя соскользнули с раскаленной от солнечных лучей горы, словно водяные капли со сковородки, Саша смотрел им в след в подзорную трубу. Но следил он за ними не долго, потому что око искушенного Геракла вновь устремилось к молодым нимфам, купающимся в голубых волнах, эта страсть разжигала такой огонь в его душе, отчего подзорная труба порой трещала в его могучей руке.

– Саша, а не сходить ли нам за водой? – спросил я.

– Это можно. Да, почему я не волшебник? – мечтательно сказал Саша.

Мы быстро обросли пустыми канистрами и медленно стали спускаться с горы, сухая пыль пудрила наши загорелые ноги, а горячее дыхание небес выпаривало из нас влажную соль. Шагая по яркому, горячему песку, я любовался молодыми нимфами, и моя Тома явно выделялась среди остальных девушек. Она прилежно читала книгу, но, взглянув на меня, тут же отвернулась, словно мы не были знакомы, отчего я мысленно назвал ее умницей. Ненадолго мы нырнули в спасительную тень густого, нависшего над землей кустарника, немного постояв в тени, мы подошли к прозрачному фонтанчику. Саша радостно подставил геракловскую грудь под прохладный знак вопроса, он долго плескался, что даже забыл, зачем мы пришли, отчего мне пришлось зажать рукой его вечную радость. Наполнив канистры, я тоже стал молиться водяному богу, соблюдая все обряды по отношению всех частей тела, и тут к нам подошел мужчина около сорока лет, аккуратно выбритый с отдохнувшим, холеным лицом, с зачесанными наверх волосами и пышными бакенбардами. Он был одет в модную клетчатую рубашку с коротким рукавом и в белые, аккуратно выглаженные брюки, он добродушно улыбался и как-то странно нас разглядывал.

– Здравствуйте, ребята. Вы дикарем? – мягко спросил он.

– Да, – ответил я.

– Вы понимаете, в чем дело, я начальник лагеря, и меня волнует, естественно, здоровье детей. Так вот, вы, очевидно, купаетесь и здесь, и в «МЭИ», и мне бы хотелось, чтоб вы не заходили на пляжи лагеря.

– Вы знаете, мы и не заходим, купаемся в стороне, – ответил я.

– Вы не обижайтесь, вы ребята чистые, это сразу видно, но поймите меня правильно.

– Да, да конечно, мы все уже поняли, – ответил я.

– А то, вы понимаете, недавно я прошелся по пляжам, увидел ребят в вашем возрасте, голые, грязные, дети все это видят, и мне приходится вызывать наряд пограничников. Вы уж поймите меня правильно, – улыбнувшись, сказал он.