Убью кого хочу - Алексей Тарновицкий Страница 17

Меня едва не передернуло от этого старорежимного «всенепременно». Мужчина – то ли в шутку, то ли всерьез – обильно использовал слова и обороты, которые уже давно вышли из употребления. Не помню, чтобы раньше кто-нибудь называл меня голубушкой и сударыней… Зачем? С какой целью? Почему бы не говорить просто, как все? Если незнакомец поставил себе задачу с первых же минут испугать нас и сбить с толку, то он, несомненно, преуспел в своем намерении.

На выходе из приемной он, конечно же, церемонно пропустил нас вперед, слегка шаркнув ножкой и согнувшись в полупоклоне. Ростом мужчина был ненамного выше меня – пухлый, круглоголовый, с большим выпуклым затылком. В коридоре он мелкими шажками забежал вперед и, энергично щелкнув замком, распахнул перед нами дверь.

– Заходите, голубушки, заходите… вот так… замечательно, великолепно, просто чудесненько! Присаживайтесь, будьте любезны. Вот здесь было бы исключительно хорошо. Минуточку, дорогие мои сударыни, минуточку… Вот так, чтобы не мешали… – он запер дверь на два оборота ключа. – А то знаете, как это бывает: то один заглянет, то другой. Студентусы! Хе-хе-хе… сам таким был, помню во всех подробностях. Ну-с…

Кабинетик был маленький, семинарский, на девять столов. Незнакомец уселся напротив нас с Катькой, открыл портфель и вынул канцелярскую папку с завязками.

– Ну-с, – повторил он, хлопнув по папке обеими ладошками и весело окидывая нас взглядом водянистых глазок, – ну-с, вот и настало время для знакомства. Позвольте представиться, голубушки: капитан Знаменский Павел Петрович, оперуполномоченный управления внутренних дел по особо тяжким преступлениям. Вот, смотрите.

Оперуполномоченный вытащил из внутреннего кармана плаща удостоверение, раскрыл его и положил перед нами на стол рядом с папкой. Я послушно посмотрела. В животе у меня поднывала неприятная тянущая боль, а в голове было пусто и гулко – ни единой мысли, даже самой глупой, только два коротеньких слова прыгали там от стенки к стенке двумя звонко окающими шариками от пинг-понга: «Вот оно!.. Вот оно!.. Вот оно!..» Когда же я подняла глаза от красной книжечки капитана Знаменского, то вдруг обнаружила, что он тоже смотрит на меня, причем не так, как прежде – вскользь, по дороге на Катьку, а пристально, в упор, не мигая, как будто именно я являюсь тут не просто главным, но единственным фокусом всего происходящего.

– Особо тяжким… – недоуменно проговорила Катька. – Но при чем тут мы?

Опер неохотно оторвался от меня и перевел взгляд на Катьку.

– А позволительно ли мне поинтересоваться, где проживает уважаемая Екатерина Сергеевна?

Катька энергично кивнула. В отличие от меня, она уже оправилась от неожиданности и теперь не собиралась уступать инициативу без боя.

– Позволительно. Поинтересуйтесь.

Знаменский улыбнулся, будто Катькина наглость не задела, а напротив, умилила его.

– Итак, где же вы проживаете?

– Улица Партизана Кузькина, дом 7-б, квартира 31.

– Ну вот. Тогда вы должны быть наслышаны о тройном убийстве, которое произошло по соседству, в вашем дворе. Прямо перед вашим носом, можно сказать. И даже в такой же квартире с тем же самым номером, 31. Довольно странное совпадение, не находите ли, дражайшая Екатерина Сергеевна?

– В такой же квартире! – фыркнула Катька. – Вы там хоть раз бывали, в нашем районе? Там все «такое же». Все одинаковое – и дома, и квартиры, и люди в квартирах. Разве что номера домов разные, да и это поди разгляди. В общем, ничего странного, товарищ капитан.

– Ну что же вы так официально, голубушка? – расстроился опер. – Товарищ капитан… – мы ведь не на плацу, правда? Зовите меня просто Павел Петрович. Мы ведь сидим тут, беседуем, общаемся, можно сказать, к полному взаимному удовольствию. Значит, ничего странного, так и запомним. Обычное дело: троих человек убили – так, по-вашему?

Катька закусила губу.

– Что вы меня путаете? Ну что вы меня путаете? – обиженно выпалила она. – Я и сама запутаюсь. Я вам разве это говорила? Обычно – совпадение, а убийство… а убийство… это ужас какой-то. Мы до сих пор спать не можем. У нас в микрорайоне такого отродясь не было. Парни, бывает, дерутся, но чтоб такой ужастик…

Оперуполномоченный печально покивал – очевидно, в знак того, что целиком и полностью разделяет Катькины чувства.

– Значит, наслышаны, – констатировал он. – Так и запомним. А от кого наслышаны, позвольте спросить?

– От кого наслышана? – удивилась Катька. – В каком смысле?

– Ну, кто вам о сей ужасной трагедии рассказал? Кто, так сказать, поведал? Соседи по дому? Соседи по двору? Родные и близкие? А может, даже какие-нибудь подружки по институту? – Знаменский снова скользнул по моему лицу взглядом водянистых глаз, как будто мазнул кисточкой белесых ресниц.

– Ну, я уже не помню… все только об этом и говорили, весь двор… – Катька пожала плечами и задумалась. – Да там и без всяких рассказов: милиции целая туча понаехала, ПМГ, «скорые». Парадняк оцепили. Я же из окна все это видела.

– Ну а все-таки…

– А! Вот! – вспомнила Катька. – Тетя Тамара из соседней квартиры. Прибежала, говорит: пятерых зарезали, маньяк, мол… Сначала-то думали про пятерых… Я вот и Сане по телефону говорила: пятерых, мол. Значит, это от тети Тамары, точно. А от кого она услышала, без понятия, не знаю.

– Сане? По телефону? – заинтересованно переспросил опер. – Это какому же Сане?

– Не какому, а какой. Саня, подруга моя, вот она здесь же сидит. Саша Романова.

Знаменский несколько раз кивнул, проникновенно моргая глазками.

– Ну да, конечно! Как это я сразу не понял? Саня – это Саша. Александра Родионовна Романова, если по паспорту. Конечно, конечно… И что же, любезнейшая Екатерина Сергеевна, вы тут же всех своих подруг обзвонили с этой жуткой историей, или только Александру Родионовну посвятили, так сказать, в леденящие душу подробности?

– Зачем всех-то? Сане позвонила, и всё.

– Почему же только ей?

– Потому что я ей весь день названивала! – в голосе Катьки прозвенел отголосок давнего возмущения. – Потому что мы с ней договаривались у меня курсовик делать. Я ее к двенадцати ждала, максимум к часу. А она не приехала. Вот я и названивала, пока не прозвонилась. Беспокоилась потому что.

Опер озабоченно покачал головой:

– Действительно, вы совершенно правы. Я бы тоже на вашем месте ужасно беспокоился. Это же только себе представить: ваша подруга должна была приехать к часу дня в квартиру номер 31 дома 7-б по улице Партизана Кузькина, я вас правильно понял? Правильно. И вот, надо же такому случиться, что примерно в это же время в точно такой же квартире точно такого же дома по той же самой улице происходит зверское тройное убийство. Ну как же тут не забеспокоиться? Она ведь, страшно подумать, – он снова мазнул взглядом по моему лицу, – могла и перепутать…

Последнее слово Знаменский произнес свистящим шепотом.