Птичий суд - Агнес Раватн Страница 17

Через два дня пришли все письма разом. От Багге не было никаких вестей, и я ходила, чувствуя нарастающее беспокойство. Он сказал, что задержится, но ведь не так надолго. Большинство почты можно было сразу выбросить. От требования денежных выплат, которые Йунс посылал домой моим родителям, за подписку на газеты и подобное, у меня все внутри сжалось, но облегчение из-за того, что их количество было вполне подъемным, было сильнее, чем страх. Как удивительно просто оставить другого, подумала я. Понимают ли это люди? Об этом никто не должен узнать.

Продавщица поставила у кассы стенд с семенами в пакетах. Я аккуратно посмотрела на них и положила обратно, ничего не купив. Я не хотела выращивать ничего, что пришло от нее.

– Я так понимаю, вам нравится у Багге.

Говоря это, она пробивала товары и не смотрела на меня.

– Да, я…

– Да. Иначе ему будет одиноко.

Я заплатила. Она отвернулась и начала распаковывать какие-то коробки большим ножом, тем самым дав знак, что разговор окончен. На пути назад я испытала неприятное чувство, словно кто-то следит за мной. Как она узнала, что я именно у него? Я подумала, стоит ли ему об этом рассказать, но решила, что лучше не надо. Когда я вошла, его все еще не было дома. Я разложила покупки по местам. Было такое чувство, что она специально заставила меня нервничать. Ну конечно же, почтовый ящик. Мое имя, приклеенное под его именем. «Я тебя исключу». Я даже не вполне знала, что я имею в виду. Но я повторяла про себя снова и снова: «исключу тебя, исключу, исключу», как мантру. Прошло три дня. Куда он делся? Волнение в животе – я чувствовала: что-то не так. Была ли это просто обычная часть жизнь с Багге или что-то все-таки случилось? И эта женщина в магазине, что она обо мне знает? Я проверила, заперты ли все двери, перед тем, как подняться в свою комнату. Я легла в кровать, и тут на меня накатил приступ необъяснимого страха. Мне казалось, что я слышала, как снаружи машины скользят по дороге к дому, запахи, громкие голоса и ноги, шуршащие по гравию. Лежа под одеялом, я слушала и слушала, я знала, что если кто-то придет за мной, я окажусь так слаба, что даже не смогу оказать сопротивление, голая и слабая, я просто спрячусь под одеялом в надежде, что все скоро закончится, что мне просто выстрелят в голову через одеяло. Я хотела быть достаточно сильной, чтобы встать с кровати, надеть одежду, висевшую на стуле, чтобы решить хотя бы эту проблему, чтобы быть лучше подготовленной к их приходу, но я лежала, не в силах пошевелиться, только прислушивалась к звукам.

Весь следующий день я бесцельно бродила и мучилась до самого вечера. Прислушивалась, не идет ли Багге, думала, что могло с ним случиться. Попыталась поработать в саду, но каждый раз, вставая спиной ко всему окружающему, я ощущала, как кто-то за мной следит сзади. Я пробовала ходить медленно вдоль клумб, но тело было непослушным, а сердце колотилось в груди. Я напевала, прохаживаясь мотыгой по земле, чтобы обмануть мозг, будто я спокойна.

Я зашла в дом: так было безопаснее. Несколько раз проверила двери перед тем, как пойти в кухню и посмотреть, что можно приготовить на ужин. Начала резать овощи, чтобы запечь в духовке рататуй. Тонко нарезала цукини, перец, лук и баклажаны, выложила их аккуратными рядами в форму, сбрызнула маслом. Вздрогнула от громкого хлопка о дверь на веранду, отвратительное, мягкое ощущение металла через кожу. Кровь закапала из указательного пальца, я бросила нож и схватила бумажное полотенце. Обернула палец бумагой и подошла к стеклянной двери, быстро выглянула; сердце бешено колотилось в горле. Совершенно очевидно, был громкий и сильный удар о стеклянную дверь, я была в этом уверена. В пальце отдавался пульс, кровь просочилась сквозь бумагу. Я ничего не увидела. Нападение? Я резко отпрыгнула от стекла и прижалась к стене, сердце стучало, сильнее отдаваясь в пальце, я почувствовала покалывание в теле, как будто сейчас упаду в обморок. «Возьми себя в руки, – приказала я себе. – Ты не упадешь в обморок просто так, Аллис Хагторн!» Перевела дыхание и высунула голову наружу. На полу веранды лежал красно-серый комок, я сделала шаг навстречу. Это была малиновка. Я должна была сразу узнать этот удар о дверь, после тех бессчетных случаев когда-то в детстве. Птицы разбивались об окно; не счесть, сколько птичьих похорон я проводила в детстве, с псалмами и процессией. Я надела обувь и прошла в сарай за лопатой, надела перчатки и аккуратно взяла малиновку, она ничего не весила. Лежала в моей руке с открытыми глазами, бедное существо, мертвое тельце. Я выкопала ямку за поленницей и осторожно положила туда птичку. «Ты, что кормишь маленькую птицу, аминь», – сказала я, засыпав ее землей.

Когда наступил вечер, я задвинула все шторы на окнах. Переживания заставляли меня двигаться перебежками, мне все время мерещились бледные лица снаружи. Я запретила себе быть такой пугливой. Когда стемнело, мне пришло в голову, что мне нужно оружие у кровати. Я надела ботинки, спустилась вниз, отперла дверь и прошла в сарай. Пристально посмотрела на альтернативы, висящие передо мной на стене. Топор или молоток, топор или молоток? Я решила, что защита топором может оказаться слишком кровавой, так что я выбрала молоток, закрыла за собой дверь, перебежала двор и снова в дом. Заперла дверь. Помахала молотком вверх-вниз, ощутив, как это глупо и в то же время как мало выбора мне остается.

Я легла не раздеваясь. Молоток лежал на ночном столике. Где он? Он должен понимать, что я не могу быть здесь без него. Четвертую ночь одна в доме. Еще страшнее, чем вчера. Я легла и закрыла глаза. Долго лежала, слушая собственное дыхание, постепенно успокаиваясь, и вдруг открыла глаза. Снаружи раздавалась оркестровая музыка. Не смея пошевелиться, я застыла, напрягшись всем телом и слушая. Музыка шла из леса, струнные и тромбоны в одной симфонии, сердце колотилось, я хотела умереть. Я выдохнула, когда до меня дошло, что это гул с судна, причалившего за домом. Вся в холодном поту, я сделала глубокий вдох и снова закрыла глаза.

От звуков снаружи я проснулась, забыв все ночные страхи, по шагам я сразу услышала, что это он. О! О, боже мой! Трясясь от радости, я сбежала вниз прямо в ночной рубашке.

– Это вы! – почти провыла я, не в силах сдержать экстаз.

Он стоял в коридоре. Выглядел иначе: бледный, с темными кругами под глазами. Подавленный.

– Привет, Аллис.

«Привет, Аллис»? И это все? Я стояла прямо перед ним с открытым ртом, чувствуя, как все лицо застыло в растянутой улыбке, не в состоянии убрать ее.

– Я волновалась за вас.

– Я задержался немного дольше, чем предполагал.

Больше он ничего не сказал, только перекинул через плечо сумку и через кухню прошел к себе в комнату. Я в растерянности проводила его взглядом. Я так сильно переживала из-за его исчезновения, и вот плоды.

Я выложила товары на прилавок, вся напрягшись в ожидании очередных двусмысленных комментариев. Она пробивала все вручную, держа все цены в голове, и отправляла покупки на другую сторону прилавка.

– Да, теперь настала очередь Багге, – почти неслышно пробубнила она.