Третий рейх - Роберто Боланьо Страница 17

Утром, проиграв и описав на бумаге два первых этапа операции, в ходе которой камня на камне не останется от изысканий Бенджамина Кларка (Waterloo, N 14) и Джека Корсо (The General, N 3, т. 17), где оба не советуют создавать более одного фронта в первый год войны, я спустился в бар гостиницы в прекраснейшем расположении духа, переполняемый желанием читать, писать, плавать, пить, смеяться — в общем, заниматься всем тем, что служит явным признаком здоровья и жизнерадостности. По утрам бар бывает не слишком заполнен, поэтому я захватил с собой книгу и папку с ксерокопиями статей, необходимых мне для работы. Книга была не что иное, как роман К. Г. Wally, die Zweiflerin, [20]однако, поскольку я был внутренне возбужден и переполнен радостью, оттого что провел утро с пользой, мне не удалось сосредоточиться на чтении, равно как и на изучении статей, которые я — буду уж откровенным до конца — намереваюсь опровергнуть. Так что я принялся разглядывать публику, сновавшую между рестораном и террасой, и с удовольствием попивал пиво. Когда я уже собирался вернуться в свой номер, где при известном везении мог бы набросать черновик третьего этапа (весна 1940 года, без сомнения, один из самых важных туров), появилась фрау Эльза. Увидев меня, она улыбнулась. Улыбка была странная. После чего, наскоро отделавшись от клиентов, можно сказать, прервав их на полуслове, она присела за мой столик.

Она выглядела уставшей, но это ничуть не портило ее лицо с правильными чертами, сияющие глаза.

— Никогда не читала, — сказала она, взглянув на обложку книги. — И даже не слышала про такого писателя. Современный?

Я с улыбкой покачал головой, сказав, что автор жил в прошлом веке. Он уже умер. Мы пристально посмотрели друг другу в глаза, не сопроводив свои взгляды ни единым словом.

— О чем эта книга? Перескажите мне сюжет. — Она указала на роман К. Г.

— Если желаете, я могу дать вам ее почитать.

— У меня нет времени на чтение. По крайней мере, летом. Но вы могли бы рассказать мне ее. — В ее голосе, по-прежнему нежном, зазвучали повелительные нотки.

— Это дневник одной девушки по имени Валли. В конце она кончает жизнь самоубийством.

— И все? Какой ужас.

Я засмеялся:

— Вы же спрашивали, о чем книга. Возьмите, потом вернете.

Она задумчиво взяла томик в руки.

— Девочки любят вести дневник… Терпеть не могу эти драмы… Нет, я не буду ее читать. У вас нет чего-нибудь повеселее? — Она открыла папку и увидела ксерокопии статей.

— Это не то, — поспешно объяснил я. — Тут ничего интересного.

— Я вижу. Вы читаете по-английски?

— Да.

Она сделала движение головой, словно показывала, что рада это слышать. Затем закрыла папку, и какое-то время мы сидели молча. Ситуация, по крайней мере для меня, становилась все более неловкой. Самое удивительное состояло в том, что по всем признакам она не торопилась уходить. Я лихорадочно подыскивал про себя подходящую тему для разговора, но в голову ничего не приходило.

Неожиданно мне вспомнилась сцена, произошедшая лет десять-одиннадцать назад. Фрау Эльза отделилась от публики, собравшейся на праздник в честь не помню кого, пересекла Приморский бульвар и исчезла на пляже. Тогда на бульваре не было фонарей, как сейчас, и достаточно было сделать пару шагов, чтобы вступить в зону полной темноты. Не знаю, заметил ли кто-нибудь ее бегство, по-моему, — нет, праздник был шумный, все пили и танцевали на террасе, включая даже прохожих, которые случайно оказались здесь и не имели никакого отношения к гостинице. Так или иначе, но никто, за исключением меня, ее не хватился. Не знаю, сколько времени прошло, когда она вновь появилась; думаю, что довольно много. Причем вернулась она не одна. Рядом с ней, держа ее под руку, шел высокий и очень худой мужчина в белой рубашке, которая билась на ветру так, словно под ней находились одни кости, а вернее, одна большая кость, длинная, как флагшток. Когда она пересекла бульвар, я узнал его: это был хозяин гостиницы, муж фрау Эльзы. Поравнявшись со мной, она поздоровалась по-немецки. Никогда не видел улыбки печальней.

И вот теперь, десять лет спустя, она улыбалась точно так же.

Недолго думая, я сказал ей, что она очень красивая женщина.

Фрау Эльза непонимающе взглянула на меня и тут же рассмеялась, но очень тихо, так что ее смех вряд ли могли расслышать за соседним столиком.

— Это правда, — настаивал я; страх показаться смешным, который я обычно ощущал всякий раз, когда общался с ней, исчез.

Внезапно посерьезнев и, видимо, поняв, что я тоже говорю серьезно, она сказала:

— Вы не единственный, кто так считает, Удо; должно быть, так оно и есть.

— Вы всегда такой были, — уже не сдерживаясь, выпалил я, — хотя я имел в виду не только физическую красоту, которая бесспорна, но и ваш… ореол, атмосферу, возникающую вокруг самых простых ваших действий… Вашу молчаливость…

Фрау Эльза засмеялась, на сей раз откровенно, так, будто услышала что-то очень забавное.

— Извините меня, — тут же спохватилась она, — я смеюсь не над вами.

— Не надо мной, но над моими словами, — рассмеялся я в ответ, показывая, что ничуть не обиделся. (Хотя, по правде говоря, немного обижен был.)

Мое поведение, кажется, понравилось фрау Эльзе. Я подумал, что, сам того не желая, задел ее скрытую рану. Очень может быть, размышлял я, что за фрау Эльзой ухаживает некий испанец и, возможно, она вступила с ним в тайную связь. Муж наверняка подозревает что-то и страдает; не в силах бросить любовника, она в то же время не находит в себе решимости расстаться с мужем. Сохраняя верность обоим, она винит во всех бедах свою красоту. Для меня фрау Эльза была словно яркое пламя, озаряющее все вокруг, хотя изначально ясно, что рано или поздно оно иссякнет и потухнет; или словно вино, которое, смешавшись с нашей кровью, исчезает как таковое. Красивая и недоступная. К тому же изгнанница… Это последнее обстоятельство выглядело наиболее загадочным.

Ее голос прервал мои размышления.

— По-моему, мысленно вы где-то далеко-далеко отсюда.

— Я думал о вас.

— Ради бога, Удо, вы вгоняете меня в краску.

— Я вспоминал, какой вы были десять лет назад. Вы ничуть не изменились.

— Какой же я была десять лет назад?

— Такой же, как сейчас. Притягательной. Энергичной.

— Энергичной, согласна, а куда денешься, но притягательной? — Ее доброжелательный смех вновь зазвучал под сводами ресторана.

— Да, именно притягательной. Помните ту вечеринку на террасе, когда вы ушли на пляж?.. На берегу была кромешная тьма, хотя на террасе горело множество огней. Я один заметил ваш уход и ждал, когда вы вернетесь. Вон там, у той лестницы. Через какое-то время вы вернулись, но не одна, а в сопровождении мужа. Проходя мимо меня, вы мне улыбнулись. Вы были очень красивы. Я не видел вашего мужа, когда вы уходили, из чего заключаю, что он уже был в это время на пляже. Вот о какой притягательности я говорю. Вы притягиваете к себе людей.