Голова Якова - Любко Дереш Страница 17

Матвей занялся девушками.

Яков незаметно вышел из-за стола. Ушел, закрылся в мастерской. Включил компьютер, запустил Интернет и сел смотреть сериал.

– Я же сказал: ко мне не заходить! – рявкнул он Йоланте, когда та без разрешения зашла в его кабинет.

– Ты работаешь?

– Как тут поработать, когда все туда-сюда бегают. Мы договаривались, что вы приедете помогать, а не мешать.

– Солнце мое, не сердись. Мы договаривались, что ответственным за работу будешь ты сам, а то, что получилось, мы отдаем Главному.

– Какому еще главному?

– Тому, кому все это принадлежит.

– Я ответственен за это.

– Вот и хорошо, рыбонька. Не бойся, мы уже здесь. Мы тебя проведем. Я пришла передать тебе от Яны, что твой брат Матвей – большой хулиган. Не знаю, о чем это она. А еще я хочу сказать, что мы все вместе идем на прогулку к озеру, и тебе нужно пойти с нами.

Прогулка с Богусом к озеру длилась недолго – было холодно.

Девушки бегали вокруг мужчин, Яна кричала, что хочет собаку, и просила Богуса и Матвея подарить ей какую-нибудь, чтобы она ходила с нею на прогулки. Йоланта спрашивала, когда же маэстро начнет учить их музыке.

Яков кутался от всего этого еще глубже в шарф.

По дороге от озера Богус взял его под руку и сказал:

– Я старый человек.

Яков молчал.

– Мои глаза идут вперед, на шлемы испанских завоевателей, – тихо добавил Богус.

Яков вернулся в свою комнату и понял, что, выходя, забыл закрыть ее на ключ.

В комнате не было никого.

Было только впечатление, что вещи не на своих местах.

Во рту пересохло.

«Пойди скажи брату».

«Нет, он скажет это вечером. И вообще. Вечером он им скажет все, что думает».

«Разрушить все. Не оставить камня на камне».

«Да. Разрушь все».

«Сейчас, успокоюсь немного».

Яков полез на «Фейсбук», открыл страницу Йоланты и прочитал свежую запись. Пользователю «Яна Стрейнджлав» это нравилось.

«Помнишь буддийскую притчу про колесницу? Монах Нагасена рассказывал ее царю Милинде, чтобы проиллюстрировать великое очевидное. Он попросил царя привезти колесницу, запряженную лошадьми. Нагасена распряг колесницу и спросил:

– Разве кони – это колесница?

– Нет, достойный, кони – не колесница.

Тогда монах снял с колесницы колесо и спросил:

– Разве это колесница?

– Нет, достойный, это не колесница, – отвечал правитель.

Так монах снимал деталь за деталью, спрашивая у царя, разве эта деталь – колесница. Каждый раз правитель вынужден был говорить, что это не колесница.

Когда от колесницы осталось одно дышло, монах спросил:

– Разве это колесница?

– И это не колесница, достойный! – сказал правитель.

В чате выскочило сообщение от Йоланты.

«Уважаемый композитор!

Мы внизу с Вашим братом весело проводим время, рассказываем истории. Не хотите ли присоединиться к нам, раз уж Вы не пишете, а лазите по Интернету?:))»

Вечером за чаем собралась вся компания. За окнами виднелась голая земля. К земле примерзло все, что на ней было: вода, листва, упавшие деревья, лягушки, мыши, ежи. Матвей рассказал, что за ночь во Львове замерзло четверо бездомных.

Небо оставалось прозрачным. Закат был цвета гнилой вишни. На снег, что прикрыл бы зверства мороза, нечего было надеяться.

Яков, набравшись наглости, пошел вниз.

Он собирался высказать им все, что думает.

И покончить с этим раз и навсегда.

И пусть будет, что будет.

Ему все равно.

– Яков, Матвей сказал нам, что ты солипсист? – спросила Йоланта, как только Яков спустился в сад. Она пришла из душа, с влажными волосами, завернутая в мокрый перламутровый хитон, который в деталях стекал по ее грудям.

Яков взглянул на Матвея.

Матвей пожал плечами и развел руками.

– Я им объяснил, что человек, который не считает других людей реально существующими, называется солипсистом. Поэтому я им сказал, что ты – солипсист. Ты же игнорируешь заказчика, игнорируешь представителя заказчика, даже меня, своего брата, игнорируешь. Наверное, думаешь, что можешь так поступать с заказом?

– Ты лазил ко мне в комнату.

– Ты ничего не написал. Ты далее не садился.

– Ты лазил в мой компьютер, Матвей! Если честно, ты уже заманал меня…

– Яков, тут дамы, ну что ты…

– Да. Я солипсист. Я – солипсист. Идите все в сад. Я не собираюсь писать ваш дурацкий заказ.

– Ты что, мученической смерти хочешь? – Матвей наклонился вперед, к Якову. – Хочешь как ранние христиане? На крест хочешь? В клетку к бультерьерам хочешь?

– Мне не сообщили, что за проект мы делаем.

– Я же тебе сказал: симфония к открытию Евро две тысячи двенадцать.

– Я не знал, какие цели преследуются.

– Ты – не знал?.. Не верю. Да и какой на хрен тебе интерес, что за цели? Я же тебе сказал: не твоего ума дела, разберутся без тебя. Ты – ремесленник. Твое дело – изготовить товар в обозначенные сроки. Окстись, Яков! – Матвей хлопнул ладонью по столу. Он раскраснелся. – Солипсист он, курва.

– Вы меня не заставите.

– Ой, а шо тут у вас такое происходит? – промурлыкала Яна, вплывая в каминную. – Йолка, что за движуха? Ты им что, «Бехеровки» не налила?

– Они такие быстрые, как дети! Яков только зашел, а они уже поссорились. Матвей назвал Якова солипсистом, а тот сказал, что симфонию писать не будет.

– Симфонию писать не будет? Типа, обиделся? Масичка, не обижайся, Матвей не имел в виду ничего плохого. Как он назвал Якова?!

– Солипсистом.

– А это шо такое? А, это типа когда других не замечаешь? Да, Яков? Ты солипсист?

– Да, я – солипсист.

– И шо, симфонию из-за этого писать не будешь?

– Не буду.

Яна села и задумалась.

А Матвей обратился к Богусу; тот тихо пыхал трубкой возле камина.

– Господин Богус, вы только не сердитесь, вам не придется ничего делать. Я понимаю, вы – куратор, но позвольте, я сам все улажу. Я знаю его как облупленного, он совсем не это имел в виду. Яков – он же талантище. Гений! Тронутый, но ведь гений, не поспоришь. Как жаль, что отца нет – он бы его быстро за симфонию посадил…