Плохая дочь - Маша Трауб Страница 17

Вечером тетя Рита читала Тамику, учила с ним буквы, цифры. Но набегавшийся за день мальчик ждал, когда мама скажет, что пора ложиться. Он плюхался к стенке, обнимал материнский живот рукой и тут же засыпал. Жорик урчал на всю кухню, закинув на живот тети Риты все лапы. Тетя Рита лежала, рассматривая потолок. Она чувствовала, как Тамик глубоко спит. Ощущала его коленки и ступни, тяжелые во сне и легкие, почти невесомые, как у кузнечика тонкие и с виду хрупкие, когда он бегал по двору. Если ребенок в животе пинался со стороны котенка, Жорик слегка выпускал когти и щекотал живот. Если ребенок пинался со стороны Тамика, тот улыбался во сне.

Но никому, тем более маленькому сыну, Мадина не могла признаться, что у нее нет сил на новую беременность. Она не хотела отдавать такую дорогую, жестокую, немыслимую для матери плату – жизнь старшей, самой любимой дочери за жизнь еще не рожденного ребенка. Как не могла прокричать, что не ждала этого «последыша», не хотела его вовсе. И если бы предоставилась возможность обменять этого ребенка в животе на жизнь Мадины, обменяла бы, не задумываясь. Да, так нельзя не то что говорить, даже думать. Мать не может устать от детей, не может не радоваться новой беременности. Тетю Риту никто бы не понял. Она и сама себя не понимала, кляла за подобные мысли, за то, что допускала их в свою бедную, несчастную голову. За то, что, пусть мысленно, дозволяла себе подобный торг – старшую за нерожденного. Тетя Рита, добровольно заперев себя на зимней кухне, придумав себе ритуалы, которые позволяли ей покинуть темницу, знала точно – новый ребенок пришел на смену Мадине. И тогда она решила принять обет молчания. Если она ни слова не произнесет до родов, судьба не потребует от нее других жертв. Если она, мать, онемеет, то больше никто из ее детей не умрет.

Тетя Рита на зимней кухне, мотая ленты и клубки, подписывала договор с судьбой, скрепленный кровью старшей дочери. Жизнь Мадины должна была искупить все грехи рода во всех поколениях. Братья и сестры Мадины, их дети, внуки и правнуки, согласно договору, должны жить долго и счастливо. Выходить замуж, жениться, рожать детей, воспитывать внуков, продолжать род. «Нет, так не пойдет, – возражала тете Рите судьба. – Слишком многого просишь. За одну жизнь – несколько поколений? Ну уж нет». – «Забери меня или моего мужа, если понадобится, – отвечала Рита судьбе, – нашли на нас любые болезни и испытания. Только детей не трогай. Зачем они тебе? Ты забрала лучшую!» – «Тогда я тебя заберу», – предложила судьба. Тетя Рита согласилась, но поставила условие: «Я буду разговаривать с Жориком. Буду читать книжки котенку. Так ведь можно?» – «Странные вы, женщины, никогда вас не поймешь. Зачем тебе говорить с котенком?» – «Надо. Так ты дозволяешь? Я буду воспитывать котенка, пока не умру. Не забирай меня до тех пор, пока не умрет котенок». – «Да ради бога, воспитывай хоть куренка. Ты уже сошла с ума», – согласилась судьба.

Тете Рите удалось подписать договор. Все ее дети выросли успешными людьми. Дочки хорошо и счастливо вышли замуж, и уверенные щиколотки позволили им крепко стоять на ногах, а волевые подбородки – держать дом и семью. Сын Тамик удачно женился. Он не стал отращивать бороду, прикрывая девичью миловидность. Жена из знатного и богатого рода настолько обожала красавца мужа, что никого другого не видела. Тамик тоже любил свою жену Мзию – за бесконечное восхищение, с которым та на него смотрела. Красавица Мзия не растеряла восторга с годами и спустя много лет брака, родив четверых детей, смотрела на своего мужа с таким благоговением, будто или с ума сошла, или и вправду живет с лучшим из мужчин на этой земле.

– Ты мое солнце, – говорил жене Тамик, и Мзия, чье имя означало «солнце», замирала от счастья.

– Это ты мое солнце, – отвечала она и целовала ладонь мужа.

Тамик говорил, что Мзия чем-то неуловимо похожа на маму. Она тоже спит на спине, не поворачиваясь на бок. Любит, когда он обнимает ее живот, неважно, носит она в тот момент ребенка или нет. Тамик принес в дом котенка, и Мзия тут же положила его под бок, как когда-то сделала тетя Рита. Мзия в их большом красивом доме выбрала для себя крошечную комнатку, практически кладовку, куда поставила стол и диванчик. Во время беременностей, болезней Мзия скрывалась в своей комнатушке. Тамик не беспокоил жену, беря на себя все заботы. Но поздно вечером заходил, ложился на диванчик, прижимался к ней. Под дверью тут же начинал мяукать котенок. Тамик про себя называл его Жориком. Мзия назвала Казиком.

– Почему? – рассмеялся Тамик.

– Потому что он урчит, как мотоцикл. Дядя Казик каждое утро заводил свой мотоцикл, и тот тоже так урчал, – объяснила Мзия.

– Тогда уж давай назовем его Басиком или Брусиком, в честь трактора.

– Нет, этот кот не трактор, он мотоцикл, под ухом у меня тарахтит, – смеялась Мзия.

Судьба выполнила договор. Болезни и беды обходили их дом стороной. Муж тети Риты тоже был счастлив. Едва похоронив жену, взял себе новую, с которой жил так счастливо, что все удивлялись.

Да, тетя Рита умерла в тех родах – последних, нежеланных. Она родила мальчика, как и предсказывал Тамик. Если бы она вышла из зимней кухни раньше, если бы поехала в больницу заранее… если бы… Тогда врачи много говорили про то, что такого не должно было случиться. Но муж тети Риты узнал, что его жена беременна, только когда та вышла из зимней кухни и предъявила ему огромный живот. Когда он собственными глазами увидел, как из нее вытекают вода и кровь. Он и в больнице говорил, что его жена не может рожать, она больна чем-то другим. Ведь и года не прошло, как они потеряли дочь. Нет, какая беременность?

– Счастливый вы мужчина, – улыбались врачи и медсестры. – Какая жена вам досталась, раз вы ее беременность не заметили. У вас сын! Поздравляем!

– Сын? Зачем мне сын? Откуда? – не понимал муж тети Риты.

В тот день, когда тетя Рита вышла из зимней кухни, истекая водой и кровью, Тамик плакал у соседей. Жорик залез под забор, пробрался на участок соседей, где его загрыз пес. Наверное, Жорик слишком близко подошел к миске с едой. Цепная собака перекусила ему шею. Так что судьба и этот пункт не забыла. Сначала взяла котенка, а потом и Риту. В один день.

Муж тети Риты, забирая ребенка из роддома, жену из морга, так ничего и не понял. Тамик же рассказывал всем, как гладил мамин живот, как катал по нему машинки, и поэтому у него родился брат. Женщины плакали. Дочери тети Риты, вдруг ставшие старшими сестрами, не проронили ни слезинки ни на похоронах, ни на поминках. Они тоже не заметили, что мама ждет еще одного ребенка. Бог знает, что творилось в их душе. Ведь никто поверить не мог – как так случилось? Они же девочки! Не маленькие уже. Как мамин живот не увидели? Получается, плохо о ней заботились?

Про слезы, кстати. Да, от женщины ждут слез, криков, эмоций, но восхищаются теми, кто «держит себя». Если женщина кричит и страдает на все село, она имеет на это полное право. Но это не вполне прилично – так распускать себя. Тем более прилюдно. Соседки обязательно начнут сплетничать – если женщина так хочет всем показать свое горе, может, и нет того горя? Если же сидит на зимней кухне и молчит, как тетя Рита, – такое поведение вызывает восхищение. Все женщины ставили девочкам, девушкам и молодым женщинам в пример тетю Риту. Конечно, никто не знал о заключенной сделке с судьбой. Но женщины догадались – был обет. Тетя Рита все грехи рода унесла с собой, защитила детей, дала им будущее, о котором те и не мечтали, особенно девочки. В обеты в нашем селе верили свято.