Год - Александр Радов Страница 16

Тир очень хотел посмотреть лицо сволочи. Видела бы Лайки! Руководители государства! Вспомнил Проба, Проста – что за люди. Цвет акации.

– Пустите, – приказал другой. – Поехали.

– Куда будем? – опять Проб.

– В предстоящее, – и улыбаясь, он ударил таки (локоть – поворот – ансвер) Проба, и ребром по трапеции.

– Не надо засорять, вы не мания, – процедил один из них и удачно плевал.

– Что за мерзости! Стивенс!

– Извини, – адресат снова харкнул. – Не могу держаться.

– У меня тоже, – начал Проб. – И там.

– Не то там, – звякнул Стивенс.

– Хватит, может, – потянулся другой.

– С чего командуешь, – произнес последний.

Его успокоило. Вдруг достал Стивенс рогатку и направил на обидчика.

Он несильно языкнул, с примирением приподнял рукав.

Никто не держал Проба. Аконт начал приходить в себя. Проб закинул его на спину, и пока вокруг спешили успокаивать наперебой Стивенса, ушел вниз по улице.

– Где мы?

– Жив, Аконт! Правда, не знаю, насколько. Мир против нас!

Прохладная московская ночь.

– В группу, значит, не надо возвращаться, – произнес он.

– Да что ты, люблю слово путяга, жаль жизнь прошла мимо! У нас только и есть с тобой три миллиона долларов от Проба. На твое воспитание, а мешают – и те и эти, еще и вот теперь.

– Откуда у него средства?

– Много не знаешь. Хотя не отключись, мы бы не сбежали.

– Поверстаем за бугор, – смело хрипотнув, предложил Аконт.

– Что.

– Только за девушку ту переживаю, что была в плену со мной. Лорин? Те ли подсказывает воспоминание. Нет. Понравилась мне, что прибавить?

Он остановил еще издали машину, условился. Аконта вперед. Сам в крови. – Опять выругался! – корил себя напористо.

– Не смогу без нее, – продолжал все более угрожающим, даже со скидкой на мальца Аконт. – Есть с кем по-настоящему? – спросил водителя.

Шикнул на Аконта было, но сам осек.

– Да, к девушке?

– У меня молодая красивая сожительница.

– У тебя? – непонятно почему так запанибратски на шофера полез Проб.

– Да. Стройная брюнетка, сто семьдесят, третий, – и он ободряюще повернулся к Аконту.

– Да ты интеллигент! Тебе сто!

– И в отличие от вас, – обвел стыдящихся Аконта и Проба красноречиво, – регулярно занимаюсь, как теперь говорят, «сексом».

– А раньше? Впрочем, не отвечайте. Вот что. Про отношения. Мне необходимо ее видеть, прямо сейчас, понимаешь, а он, – показал в Проба, – мешает.

– Ты кто? Твое дело – стремянка, что полез? Ему веришь? Он каждый день только сам себя развлекает на лавке, или половине раз, – Пробу было хорошо в теплой машине, раны не сильно ныли.

– Присовывает, что за пошлость молодежи. – Меня кстати Винс зовут, сказал он Аконту. – Молодец, что пристегнулся, – и резко крутанул направо. Винс остановил середине обочины. Достал домкрат. Вытащил почти несопротивляющегося из машины и угостил.

Аконт боялся движений. Затем же, подумав, он еще молодой, вышел и крикнул водителю:

– Винс, хватит, пожалуйста. – Тот удержался. Посмотрел на Аконта и улыбнувшись немного, отметил:

– А тепло в машине было.

– К девушке, или брошу здесь. – Поставил Аконт обездвиженному Пробу выбор, когда Винс уехал.

– Там сотни таких девушек. На нас сезон! Также, лишившись меня, останешься без полутора миллионов долларов.

– Может, нет денег зеленых! Смотрим, почему полтора. Три должно на мое воспитание! Решил присвоить. Убьет тебя, ты единственный, говоришь, его видел после смерти?

– Да, кто что видел. Я все мог забрать. Это Россия. Увлекательное состязание, в которое втянул твой, и ты кровушка его – опасен. Завалят с тобою.

– Проб, ты нормальный. Но резковатый. Наверно после всего.

– У тебя похоже. Полагаешь, можешь. Куда ты ее поведешь?

– В то самое место! У нас полтора?

– Сейчас тебе как папа, понимаешь? Не злобствуй.

– Что знаешь о папе? – Аконт красиво прыгнул около столба, повернулся и отправился в уютную метель.

– Вернись! Сгину теперь! Прошу, – спохватился Проб. —

Изранен, холод. – Но Аконт поступательно удалялся.

– Хорошо! За девушкой!

Аконт продвинулся на пару шагов и пошел обратно.

Тир посмотрел в чистый взор.

– Не будет с ней свободы.

Тир сбился, сосредоточившись, жевал стиморол.

Самые искренние слова могут быть восприняты молодым в виде зла. Умрет здесь? Не приедет барином столичным домой, не обнимет, чтобы вся улица видела – живет. Чтобы она, привлеченная сходом, протиснулась сквозь толпу.

– Тебе миллион, и к девушке!

На братана Аконт предсказуемо реагировал. Сейчас Проб думал думать, на это, не на миллион.

– Она одна на миллион, – Проб увидел только желание жить. – Сначала за деньгами.

– Что там, тарелка?

Аконт увидел явственно, не в здравии друг. Размеренно, махнув, поднял руку и посмотрел чуть вперед – скоро завалится с деньгами к ней, и в путешествие.