Мальчик на вершине горы - Джон Бойн Страница 16

– Работа? – удивился Пьеро.

– Да, именно. Все в доме на горе должны работать. Даже ты. Работа делает человека свободным – так говорит наш хозяин.

– Я вроде и так свободен, – сказал Пьеро.

– Мне тоже так казалось, – отозвался Эрнст. – Но, выходит, мы с тобой оба ошибались.

– Перестань, Эрнст, – оборвала Беатрис.

– А какую работу? – спросил Пьеро.

– Пока не знаю, – ответила она. – У хозяина наверняка есть планы на этот счет. А если нет, мы с Гертой что-нибудь придумаем. Или будешь помогать Эмме на кухне. Ой, да не переживай ты, Пьеро! В наши дни все немцы, и старые, и молодые, обязаны что-то делать на благо Родины.

– Но я не немец, – возразил Пьеро. – Я француз.

Беатрис быстро повернулась к нему, и улыбка сошла с ее лица.

– Ты родился во Франции, это правда, – сказала она. – И твоя мама была француженка. Но твой отец, мой старший брат, был немец. А значит, и ты немец, понимаешь? И отныне лучше никому не рассказывай, откуда ты родом.

– Но почему?

– Так безопаснее. И есть еще кое-что, о чем я хотела с тобой поговорить. Твое имя.

– Имя? – Пьеро посмотрел на нее и нахмурился.

– Да. – Она замялась, будто бы собираясь с духом, чтобы сказать что-то неприятное. – Мне кажется, его надо сменить. Не стоит тебе зваться Пьеро.

От изумления у него даже рот приоткрылся, Пьеро не мог поверить, что не ослышался.

– Но меня всегда звали Пьеро! – воскликнул он. – Это… это… ну, это мое имя!

– Но оно такое французское. Я вот думаю, давай мы лучше будем звать тебя Петер. То же самое имя, только по-немецки. Разница не слишком большая.

– Никакой я не Петер, – настаивал Пьеро. – Я Пьеро.

– Прошу тебя, Петер…

– Пьеро!

– Можешь меня послушать? Для себя ты, конечно же, так и останешься Пьеро. Однако в доме на горе, при других – и особенно при хозяине с хозяйкой, – ты будешь Петер.

Пьеро вздохнул:

– Не нравится мне это.

– Ты должен понять, что я прежде всего пекусь о твоих интересах. Потому я и взяла тебя к себе, чтобы ты жил здесь, со мной. Я хочу, чтобы ты был в безопасности. И только так могу тебя защитить. Ты должен слушаться, Петер, даже если мои просьбы кажутся тебе странными.

В машине стало очень тихо. Они по-прежнему спускались с горы, и Пьеро думал о том, сколько еще изменений в его жизни случится до конца года.

– А как называется город, куда мы едем? – наконец спросил он.

– Берхтесгаден, – ответила Беатрис. – Осталось уже недолго. Через несколько минут будем.

– А мы еще в Зальцбурге? – Пьеро думал так, потому что именно это название было на последней бумажке, приколотой к его лацкану.

– Нет, мы примерно в двадцати милях от Зальцбурга, – сказала тетя. – Вот эти горы – Баварские Альпы. Вон там, – она показала налево, – австрийская граница. А там, – и она показала направо, – Мюнхен. Ты ведь проезжал через Мюнхен, да?

– Да, – Пьеро кивнул. – И через Мангейм, – добавил он, вспомнив военного, который пытался отдавить ему руку и, похоже, наслаждался тем, что причиняет боль. – Значит, наверное, вон там, – он вытянул руку и показал далеко, за горы, в невидимый мир, – Париж. Мой дом.

Беатрис заставила Пьеро опустить руку.

– Нет, Петер, – покачала головой она и оглянулась на вершину горы, – твой дом там. На Оберзальцберге. Там ты теперь живешь. Ты больше не должен вспоминать о Париже. Вероятно, ты его еще очень долго не увидишь.

Пьеро физически ощутил, как весь до краев заполняется печалью, и мамино лицо встало перед глазами, и картинка: они вечером сидят рядышком у камина, она вяжет, а он читает или рисует в альбоме. Пьеро вспомнил Д’Артаньяна и мадам Бронштейн, а когда подумал об Аншеле, его пальцы сами собой сложились в знак лисы, а потом – собаки.

Я хочу домой, подумал он, жестикулируя так, чтобы понял его лучший друг.

– Что это ты делаешь? – удивилась Беатрис.

– Ничего. – Пьеро уронил руки и уставился в окно.

Через несколько минут они прибыли в городок Берхтесгаден, и Эрнст поставил машину в тихом месте.

– Вы долго? – спросил он, оборачиваясь к Беатрис.

– Ну, какое-то время, – сказала та. – Ему нужна одежда, нужны ботинки. И еще неплохо бы его постричь, как считаешь? Поменьше француза, побольше немца – вот наша задача.

Шофер внимательно посмотрел на Пьеро и кивнул:

– Да, пожалуй. Чем он будет опрятнее, тем лучше. А то ведь, в конце концов, он может еще и передумать.

– Кто может передумать? – спросил Пьеро.

– Ну что, скажем, через два часа? – Беатрис проигнорировала вопрос племянника.

– Да, хорошо.

– А во сколько у тебя?..

– Примерно в полдень. Встреча займет около часа.

– Что за встреча, куда вы идете? – полюбопытствовал Пьеро.

– Никуда я не иду, – ответил Эрнст.

– Но вы только что сказали…

– Петер, ш-ш, – шикнула тетя Беатрис. – Тебя не учили, что слушать чужие разговоры нехорошо?

– Но я же сижу прямо здесь! – возмутился он. – Как же я могу их не слышать?

– Все нормально. – Эрнст обернулся к мальчику, улыбаясь: – Тебе понравилась поездка?

– Да вроде, – сказал Пьеро.

– Ты, наверное, тоже хочешь научиться хорошо водить машину?

Пьеро кивнул:

– Хочу. Я люблю машины.

– Тогда, если будешь себя хорошо вести, я, пожалуй, тебя научу. Сделаю тебе такое одолжение. А ты взамен сделаешь одолжение мне?

Пьеро поглядел на тетю, но она молчала.

– Попробую, – проговорил он.

– Нет, попробовать мало, – сказал Эрнст. – Ты пообещай.

– Хорошо, обещаю, – согласился Пьеро. – А что надо делать?

– Это касается твоего друга, Аншеля Бронштейна.

– А что такое? – Пьеро наморщил лоб.

– Эрнст… – нервно произнесла Беатрис, подавшись вперед.

– Минутку, Беатрис. – Шофер, как совсем недавно, стал очень серьезен. – Одолжение заключается в следующем: я прошу тебя никогда не упоминать имени этого мальчика в доме на горе. Понимаешь?

Пьеро смотрел на него как на сумасшедшего.

– Но почему? Это же мой лучший друг. Я знаю его с рождения. Он мне как брат.

– Нет, – резко ответил шофер, – он тебе не брат. Не говори так. Думай, если хочешь. Но вслух не говори.

– Эрнст прав, – поддержала Беатрис. – Лучше вообще не говори о своем прошлом. Вспоминай, конечно, но молчи.