Против неба на земле - Феликс Кандель Страница 16

– Ну как? – интересовались товарки.

– Когда мужчина приходит к женщине... – отвечала Райка. – На этот раз‚ кажется‚ получилось.

Затем оказывалось‚ что на самом деле получилось‚ и хорошо получилось‚ но только не у них. Не шло это дело‚ не проклевывалось в утробе наподобие цветка ташлиль – в ожидании‚ должно быть‚ особого знака‚ но злые языки утверждали‚ что у Мойше-швицера вся сила ушла в усы‚ а на прочее не осталось.

Вновь приходили друзья с линейкой‚ сравнивали его великолепие с усами на портрете:

– Догнал‚ Мойшеле.

– Перегоним‚ – отвечал он.

Была зима в Иудейских горах‚ зима лютая. Дядька Шпильман заночевал в поле возле трактора‚ а к утру кончик его знаменитого уса примерз к железу.

– Отрежем‚ – сказали друзья.

– Отрежьте лучше голову.

– Оборвем пару волосков‚ – сказала Райка.

– Я тебе оборву...

Холода не отпускали пару дней‚ и Мойше лежал‚ не шевелясь‚ терпеливо ожидал наступления тепла. Райка брала ломоть хлеба‚ поливала оливковым маслом‚ сверху посыпала солью‚ добавляла тертый чеснок – Мойше откусывал понемногу лакомую пищу‚ запивал чаем с ложечки.

– Лежи спокойно‚ – говорила Райка. – Хоть до весны. Пока не оттаешь.

К ночи подкрались вороватые соседи – угнать трактор‚ и Райка‚ лютая львица‚ плетью прошлась по спинам на поругание с посрамлением: "Ой вам‚ воры‚ разбойники!.."‚ с честью отбила мужа и общественное имущество. Мойше с места не сдвинулся‚ чтобы не повредить ус‚ лишь покрикивал одобрительно:

– Райка‚ не спускай! Секи их‚ Райка!..

Потом потеплело. Ус оттаял. Мойше вернулся домой‚ сел под портретом знаменитого рубаки‚ приказал:

– Меряйте.

– Перегнал! – восхитились друзья и спели на радостях: – Шпильман‚ наш братишка‚ с нами весь народ...

А ночью ему явился рубака на коне‚ проговорил с угрозой:

– Мишка‚ окороти усы.

– Не окорочу.

– Мишка‚ тебе сказано!

– Кому Мишка‚ а кому Моше бен Мотл бен Йосеф бен Ушер бен Шолем бен Герш бен Фишель бен Аврум.

– Да я на тебя Первую Конную напущу!..

И шашку потянул из ножен.

– Грозить?! Мне? Мойше Шпильману?.. Райка‚ давай!

Шпильман разозлился‚ Райка разозлилась тоже: разверзлась наконец женская утроба‚ заглотала без остатка мужское семя‚ и выродили они сына – хоть сейчас на врага! Бен-Шахар‚ Сын Зари – никакая Конная не устоит‚ ни Первая‚ ни Вторая‚ ни Пятая. С тех пор и пошло‚ откликом на мировые события: возвысился бесноватый с усиками, Чемберлен продал чехов, британцы затворили ворота в страну, а они возмущались до глубины души и выводили на свет Шпильмана за Шпильманом‚ молодца к молодцу – только отворяй.

– Места не осталось в доме! – вскрикивала Райка в счастливом ужасе. – Даже на полу! Неуместительно‚ Мойшеле‚ неуместительно...

– Поместимся‚ подруга‚ поместимся.

Птицы райских садов на газоне‚ словно великолепные заморские петухи‚ не опадали теперь ко всеобщему восторгу. Усы не опадали – пиками на врага. И дядька Шпильман не опадал тоже...

...открывается дверь, входит простак с бубном:

– Мы завершаем‚ идн‚ мы завершаем! Злодея Амана повесили‚ Мордехая возвеличили‚ спасительницу Эстер благословляли и благодарили. Прошлое надежнее будущего, его не отнять…

Звенит бубенцами:

– Тихо‚ ша! Не дыша! Войдите все, оставшиеся за порогом.

Входит царь-дурак:

– Хоть я и владыка мироздания‚ но ничто человеческое мне не чуждо: до обеда спать, после обеда утеснять. Народов на земле немало‚ надолго хватит…

Входит красавица Эстер:

– Хоть я и живу во дворце‚ но знаю наверняка: лучше слеза от лука‚ чем слеза от горя...

Входит Вашти-проказница:

– Хоть мне и отрубили голову‚ но скажу тоже: не оплакивайте умерших‚ оплакивайте тех‚ кто остался...

Входит мудрый Мордехай:

– Хоть я и помучился‚ но извел-таки Амана. У кого нет настоящих врагов‚ у того нет и настоящих друзей...

Входит бравый кавалер Аман:

– Хоть я и кидал жребий‚ но вышло по-ихнему. Сюртук повешу на гвоздь. Шляпу на ветку. Штаны на перекладину. А шпоры‚ куда дену шпоры?..

Простак с бубном:

– Оставь их на ногах и пришпорь себя по дороге в ад. Трах, музыканты, трах!..

Стягивает с плеч козлиную шкуру:

– Кто-то не поверит в наши рассказы‚ кто-то усомнится в правдоподобности событий‚ мы же ответим на это смехом и пением...

Вздыхает на уходе:

– Господи‚ как я устал от их ненависти‚ – отчего же они не устают? Циг-цигеле-цигл‚ циг-цигеле-цагл...